кресло-трон, Прохор принял деловой вид. Он обошёл по кругу комнату, попутно заглядывая во все шкафы, выдвигая все ящики. Не осталась без его внимания, ни одна коробка с продуктами. Затем, он взгромоздился на прикроватный комод, и с высоты стал наблюдать за связанными любовниками.

– Послушай, – обратился Прохор к Ивану, – хотел спросить у тебя. Что для человека самое важное в жизни?

– Самое важное в жизни человека – это любовь, – без запинки ответил Иван, расплывшись в сладостной улыбке. Понятно, что в эту минуту он представлял свою Катю.

– А какое чувство у человека самое сильное? – продолжил Прохор.

– Любовь, конечно, – не задумываясь, ответил Иван.

– Ты думаешь? – изумился Прохор. – А может, всё-таки страх движет людьми?

– Нет, брат, когда любишь – ничего нет сильней. И ты, пожалуйста, не улыбайся, я тебе не только о любви мужчины и женщины говорю. Это не каждому дано. А родители, а друзья, а Родина наша. Чтобы сейчас с нами всеми было бы, если бы не любовь. Любовь побеждает даже смерть. А уж страх тем более.

– А вы, тоже, так думаете? – повернулся Прохор к кровати с пленниками.

Пасюк с любовницей переглянулись и, как-то неуверенно, кивнули Прохору. Прохор спрыгнул с комода и склонился к головам, торчавшим из-под ковра.

– Хорошо, это упрощает нашу проверку. Для начала скажите, – торжественно, словно епископ на венчании, он поинтересовался, – вы любите друг друга?

Пасюк, с любовницей, насторожено переглянулись, и так же неуверенно, как и до этого, кивнули Прохору.

– Тогда мы поладим, – радостно сообщил Прохор. – У нас, совершенно, нет времени. Я не буду вам рассказывать, что жили вы, до этого момента, неправедно. Я спрошу только, согласны ли вы отдать бедным сиротам, – Прохор показал на себя, на Ивана и на Николу, – всё, что у вас есть, в обмен на жизнь. Погодите кивать. Сначала уговор. Если мы находим то, что вы задумаете утаить, хотя бы рубль, хотя бы колечко, тогда вы прямиком отправитесь в мир иной. Без денег, без драгоценностей, без документов. И какой вам резон врать? Ну, кивните, если согласны.

Любовники переглянулись и энергично закивали в знак согласия. Прохор одарил их благодарным взглядом, наполненным дружеским расположением.

– Поступим так, – энергично взялся за дело Прохор, – я обхожу комнату, а вы, как только я буду в районе тайника, громко мычите. Продукты и меха нас не интересуют. Принимаем только денежные средства, в любой валюте, и драгоценности. Согласны? Тогда к делу.

Весь обход не занял много времени. Пасюк сразу сдал шкатулку любовницы, ящик бюро с деньгами и продуктовыми карточками, и деньги из рабочего френча. Прохор разложил всё найденное на столе: пачка в десять тысяч, золотая брошь, серёжки, маленький браслет, продуктовые карточки, облигации и, вразнобой, около двух тысяч рублей. Прохор обратился к взирающему равнодушно на стол, Ивану:

– Смотрите друзья, люди нам последнее отдают. Мне, даже, как-то совестно. Давайте вернём им, хотя бы половину.

Прохор, без каких-либо подсчётов, на глазок, разделил найденное, взял одну часть и понёс в сторону кровати. Он положил деньги на комод и заглянул в лицо Пасюку.

– Дяденька, так ли всё? По-честному? – виновато поинтересовался Прохор. – Без обиды?

Пасюк довольно закивал, стараясь глазами выразить, насколько он тронут таким отношением и, что он счастлив оказать свою посильную помощь сиротам. Несмотря на наличие кляпа во рту, Казимиру удалось изобразить на своём лице благодарную улыбку. Но старался, он зря. Прохор уже не смотрел в его сторону. Он опять запрыгнул на комод.

– Что ж, оба мы оказались неправы, – разочаровано признался Прохор Ивану. – Ни любовь, ни страх – побеждает жадность. – Прохор повернулся в сторону любовников, уже считающих, что всё близится к завершению. – Ну и подвели же вы нас, господа.

Иван, сидел в кресле, любуясь, то на белоснежные манжеты своей рубашки, то на свои блестящие ботинки. Не отрывая взгляда от своего туалета, Иван сообщил Прохору:

– Я настоящих людей имел в виду, а не этих.

Николай ничего не понимал, из начавшегося разговора. Он смотрел на Ивана и Прохора, пытаясь по их лицам угадать, какой оборот принимает дело. Но Прохор, только весело ему подмигнул и начал настоящее представление.

Прохор методично, словно по заранее определённому плану, начал извлечение из, Бог знает, каких мест драгоценностей и пачек денег. У Николая глаза на лоб полезли от того насколько быстро стала расти куча найденных Прохором сокровищ. Единственное объяснение, которое мог дать Николай, глядя на эту кучу, это то, что Пасюк и его любовница являются иностранными шпионами. Советские люди не имели возможности приобрести такие богатства. И занимали Николая теперь только два вопроса. Агентами какого западного государства являются их пленники и что полагается ему, Прохору и Ивану за разоблачение шпионского гнезда. Он подумал, что уж, теперь-то, они с Прохором, получают полное право на поступление в Суворовское училище. Конечно, никаким шпионом Казимир Пасюк не был. Своё состояние он скопил в эвакуации, обменивая продукты на драгоценности у беженцев. Потом продолжил богатеть, вернувшись в Москву. Он скупал продукты у вороватых снабженцев и перепродавал втридорога. У возвращавшихся фронтовиков выцыганивал разнообразные трофейные штучки, к которым Казимир питал особую слабость.

А Прохор продолжал отыскивать тайники, как заправский сыщик. Он находил двойное дно в рамах картин, ящиках стола, шляпных коробках, мебельных полках. Из-за подкладки невзрачного потёртого полушубка Прохор вытянул полуметровую золотую цепь. Чернильница оказалась местом хранения рубинов. В подсвечнике нашлись золотые самородки. Из полых ножек кресла, в котором сидел Иван, Прохор вытряс несколько царских червонцев. А под обивкой кресла-трона нашлась валюта, в долларах и рейхсмарках. Эта находка привела Прохора в особенный восторг, он, довольный, потирал руки как после хорошо проделанной работы. После он попросил Ивана освободить от любовников кровать:

– Скинь этих, почти уже покойников, на пол.

Иван, не церемонясь, стащил Пасюка и его сообщницу с кровати. Пасюк, в этот момент, кажется, молился. С нескрываемой неприязнью, как мешки со старьём, Иван сложил пленников в углу комнаты.

– Вот вражина. Вот каких тварей Сталину надо изводить, – пробурчал Иван и вытер руки занавеской.

В пружинном матрасе, вскрытым ножом, Прохор обнаружил самый крупный тайник. Он, даже, не стал перекладывать его на стол, в виду недостаточного, на столе, места. Иван заглянул в препарированный матрас, присвистнул и прошёл к зеркалу платяного шкафа, высматривать, не появилось ли складок на его пальто. Прохор подошёл к сложенным в углу Пасюку с любовницей.

– Видать, не одного моего друга вы обидели, господа, – спокойно, скорее сочувственно, произнёс Прохор. – Не тряситесь, мы уходим. Всё это оставляем вам. Посмотрим, какую судьбу вы себе купите