У меня в кармане завибрировал телефон. Я вздрогнула. Кому не спится в ночь глухую? Оказалось, Жанне.

– Привет, ты уже доехала? – заволновалась я. Никогда еще Жанна не звонила сразу после сеанса.

– Ты не представляешь, какой скандал мне закатил муж. Он требует, чтобы я перестала к тебе ездить. Я прямо не знаю, что теперь делать, – зашептала в трубку она. Я похолодела. Значит, все-таки противодействие пошло. И муж тут ни при чем. Наши близкие – это универсальные трансляторы наших собственных мыслей. И если ее муж кричит и требует, чтобы она бросила эту работу над собой, можно даже не сомневаться, что она сама бы с удовольствием сделала то же самое.

– Так что? Ты в понедельник не приедешь? – сразу уточнила я.

– Пока даже не знаю, – пространно ответила она.

– Это очень плохо. Совсем неправильно. Тебе надо обязательно пройти еще хотя бы два-три сеанса, а уже потом прерываться.

– Ладно! – зашипела она. – Я могу вырваться в пятницу, в обед. В понедельник побуду с ним, а потом что-нибудь придумаю. Идет?

– Идет, – кивнула я и повесила трубку. Надо же, не успела начать, а уже сворачивается. И почему мы, люди, не понимаем, что сами строим для себя самые страшные преграды. Хотя все они – из легкого песка. Только дунь… Телефон снова завибрировал. Я схватила его и прошептала:

– Только не принимай сейчас никаких решений. Оставь это хотя бы до завтра.

– Хорошо! – растерянно согласился мужской голос на другом конце провода.

– Котик? – удивилась я. – А тебе чего надо?

– Какая ты неласковая! – немедленно обиделся он. Его рыцарская душонка протестовала против такого обращения.

– Чего надо? – Я повторила вопрос.

– Мармелада, – надулся он. – Я, может, звоню узнать, как у тебя дела. Я, может, помочь хочу.

– Чем? – усмехнулась я. С тех пор как муж живописно прижимал меня к себе в почти горящей квартире, он никак не мог успокоиться. И звонил, требуя разговоров по душе и совместных прогулок по Москве. От последних я открещивалась, а первые сводила к пятиминутным беседам по сценарию «Как дела, как жена, как дети?».

– Ну, хочешь, я тебе куплю продуктов? Ты все дома? Все с этой своей возишься. И чего ты от нее ждешь?

– Продуктов купи, – не стала возражать я. Не в том я была положении, чтобы отказываться от продуктов, чьи бы руки их ни предложили. – А про «эту» не твоего ума дело. Ты не поймешь.

– Ну, конечно. Я тупой! – с горечью возражал он. Из наших пятиминутных бесед мне становилось понятно, что его новая супруга вовсю культивировала в нем комплекс неудачника и тупицы. У тети Зои была только одна королева – тетя Зоя.

– Ты не тупой. Но психология тебе ни к чему. Сам не считаешь? – примирительно спросила я.

– Так у тебя все в порядке? – Он радостно оставил острую тему.

– Если не считать того, что я по-прежнему прыгаю через провода, то все просто отлично! – подтвердила я. Котик сделал стойку.

– А хочешь, я починю тебе проводку?

– Что? – немедленно возбудилась я. – И ты правда это можешь сделать?

– Конечно! Пара пустяков!

Я так и видела, как он, словно небольшой Кинг-Конг, бьет себя лапами по груди.

– А от меня что-нибудь потребуется? – заволновалась я. – У меня ничего нет.

– Да брось ты, что такое. Оставь ключи консьержке и живи спокойно. Уже завтра к тебе придет электрик. Обещаю!

– Я куплю тебе медаль. Я сошью тебе кисет, – принялась я восторгаться. Котик купался в море женской благодарности, как опытный пловец. На следующий день я уехала в Ленинскую библиотеку, а он забрал от консьержки ключи. Та, напуганная моим многодневным столованием около ее чайника, сама готова была таскать запчасти, только чтобы в моем доме снова и навсегда появился свет. Так что когда в пятницу мы с Жанной встретились у меня дома, потолки и стены мои местами уже были выщерблены и зияли штробами под будущие провода.

– Неужели у администрации появилась совесть? – удивилась она, переступая теперь не только через провода, но и через перфоратор и алебастр.

– Ага. Только не у администрации, а у моего бывшего.

– Ничего себе. Это того, которого ты пыталась вернуть? – переспросила Жанна, аккуратно вешая свой плащ поверх моих запыленных ремонтом курток.

– Ага, он. Правда, даже не знаю, что бы я с ним делала, если бы у меня получилось. Хотя… нет, пусть уж Зоя с ним валандается. Только бы не пришлось с ним за ремонт натурой расплачиваться.

– А что такого. Это ж твой бывший! – удивилась та. Я и сама удивилась.

– Ты понимаешь, мне кажется, что он уже действительно совершенно посторонний мне мужик. Ну ничего не могу с собой поделать.

– Ладно. Что мы будем делать, а то у меня не так много времени, – дернула меня Жанна. Было видно, что ей хочется и вовсе выскользнуть из моих ручек и обойтись без сеанса.

– А у нас на сегодня совсем маленькая программа! – Я хлопнула в ладоши и достала из шкафа заранее приготовленный белый бумажный круг с кучей незаполненных граф. Я все утро клеила этот круг из четырех больших ватманов. Круг олицетворял собой мечты.

– Что это? – вытаращилась клиентка.

– Это – место, где живут твои мечты. Видишь, незаполненные строчки. Заходи на круг и пиши все-все свои мечты и фантазии. Сколько вспомнишь.

– Ага, – Жанна впрыгнула в круг и присела на корточки. Я дала ей фломастер. – Даже не знаю, с чего начать.

– Начни с поэзии. Ты же мечтаешь стать известным поэтом.

– Ну… да! – пожала плечами она. – Но с таким же успехом я мечтаю стать и известным писателем. И художником. И бизнес-вумен. Это просто мечты… и выиграть миллион в лотерею.

– И это пиши, – шедро разрешила я. – Все пиши.

– Как скажешь, – хмыкнула она, и мы полчаса придумывали и вспоминали все возможные варианты жизненного успеха, какой только мог породить ее мозг.

– Это все? – улыбнулась я, глядя на тесно заполненные колонки.

– Примерно, – кивнула она. – И что теперь?

– А теперь тебе надо выйти из этого круга в реальность. Сделать этот шаг, оставив внутри его все свои мечты, кроме одной.

– Какой? – нахмурилась Жанна. Такого она не ожидала.

– Знаешь, это трудно. Но придется выбрать. В реальности человеку и целой жизни не хватает, чтобы воплотить хотя бы одну свою реальную мечту. Мечты, которые живут в твоей голове, – это тяжкий груз, который не дает тебе сделать шаг. Это оковы, кандалы, не пускающие тебя сделаться такой, какой ты могла бы быть. Какая ты есть.

– Ну ты даешь! – выдохнула она. Кровь снова отхлынула от ее лица. – Я ж даже не знаю, какой путь – мой. Я и стихи люблю, и карьера, мне кажется, у меня может получиться. И петь я пробовала. И даже книжки писать.