– Значит, я могу выбирать все, чего хочу? – спросила она, облизнув губы.

– Абсолютно, моя Белоснежка! – добавил он и улыбнулся своей чарующей, соблазнительной улыбочкой и сверкнул глазами.

Он сидел в расслабленной позе, забросив одну ногу на другую. Голубые джинсы смотрелись на нем прекрасно – грациозный мальчишка в измятой рубашке с металлическим отливом, игривый и беззаботный. Он поднес руку к своему лицу, прикусил костяшку указательного пальца и посмотрел на Арину шаловливым взглядом.

– Так что скажешь? Чего тебе сейчас хочется больше всего?

– В таком случае я хотела бы остаться дома. Кажется, у нас там остался ростбиф! – воскликнула Арина, и беззаботная, игривая улыбка уступила место опасному прищуру.

– Не понимаю. – Он чуть склонил голову набок.

– Я хочу… тебя! – прошептала она, краснея и ощущая пульсацию закипающей крови.

Максим молчал и сверлил ее внезапно отяжелевшим взглядом.

– Ведь я все еще могу ходить, – добавила она и удовлетворенно отметила, как нахмурился Максим, как потемнел его взгляд.

– Ты пробуждаешь во мне все самое худшее, Белоснежка. Это очень опасно, знаешь ты это?

– Даже не представляю… – Ожидание и неизвестность были пыткой. Сладкой пыткой. Машина остановилась напротив дверей в домик на озере. Логово Чудовища, и она сама, добровольно выбрала это. И вот она выходит из машины и бросает прощальный взгляд на водителя. Тот так ни разу не повернулся к ним, сидел каменным изваянием, аккуратный воротничок на крепкой набыченной шее – вот все, что она запомнит о нем.

– Итак, хочешь узнать меня по-настоящему? – спросил Максим, придерживая дверь машины открытой. Арина судорожно сглотнула и кивнула.

Тогда Максим захлопнул дверь и дал машине уехать. Они остались в этом огромном доме одни.

Тишина и прохлада темного дома показались Арине настоящей гаванью, тут не было ужасных шелколицых гномов, незнакомых людей, подготавливающих с самым серьезным видом место будущих пыток, не было Хельги. Только приглушенный свет ламп, обтянутых шелковыми абажурами, и нежные звуки музыки Стинга, A Thousand Years, и мягкий полумрак гостиной. Мужчина и женщина, которых влечет друг к другу – что может быть проще и одновременно сложнее?

Арина пританцовывает, стоя посреди гостиной. Тяжелые, обволакивающие басы действуют опьяняюще, усталость добавляет свое, и вот ее затягивает в себя изысканная и чувственная мелодия, которую она теперь навсегда свяжет с этим вечером.

Максим появляется в комнате, он держит в руках что-то, но Арина не успевает заметить что. Он заходит ей за спину, берет ее ладони в свои, поднимает их руки высоко над головой и танцует, повторяя ее движения.

– Ты очень грациозна, Белоснежка! – шепчет Максим. – Иди прими душ, затем надень это и поднимайся в библиотеку. – Он протягивает Арине висящее на его руке тонкое прозрачное платье, одно из тех, что висели на перекладине, но так и не были использованы в съемке, хвала небесам. Тонкая вышивка скользит в руках, и платье почти падает на пол. Максим подхватывает его в последний момент и вкладывает в Аринины руки. Она бледнеет.

– Ты будешь меня в нем фотографировать?

– Ты знаешь, где библиотека, да? – Максим сух, собран, серьезен и даже насторожен. – Я хочу, чтобы ты сделала все, как я сказал, а потом сама пришла ко мне. Ты меня понимаешь?

Арина, судорожно сглотнув, кивает и провожает его испуганным взглядом. Он уходит, оставляя ее наедине с платьем. Она поняла, чего он хочет. Она приготовит себя для него, придет и добровольно отдастся в его руки. Никакого принуждения, никаких игр.

Решение за тобой, Белоснежка.

Арина схватила платье и убежала в спальню. Стоя в ванной комнате, она старалась справиться с волнением и унять сердцебиение. Что он будет делать с ней, что он приготовил для нее? Вдруг она не выдержит, вдруг это будет за гранью, если для нее еще есть какая-то грань, за которую она не перейдет, если ее об этом попросит властный красавец в серой рубашке с металлическим отливом.

Один шаг, затем другой, не надо спешить, не стоит думать об этом слишком сильно. Раздеться, принять душ, одеться. Все просто. Ведь ты же хочешь этого! Теплые струи смоют и этот невыносимый день, и яркий грим, следы которого все еще видны на лице. Чистая и голая – вот какой он хочет ее сейчас видеть. Чистой, голой и покорной.

Ты придешь сама, поняла?

Внутри ее тела еще сохранились следы его спермы, и Арина тщательно смывает их восхитительно пахнущим гелем. На левой руке, чуть ниже плеча, она вдруг замечает темные пятна. О, это следы от его пальцев. Она закрывает глаза, и перед ее мысленным взором встает незнакомая комната, его безжалостный член, врывающийся в нее, несмотря на все ее сопротивление, и его сильные, непобедимые руки, удерживающие ее под собой до тех пор, пока возбуждение не лишает ее желания сопротивляться.

Выйдя из душа, Арина нерешительно оглядывает платье. Забавно, как такое длинное и закрытое платье – до самого пола, с длинными рукавами и узким вырезом – закрывает так мало от посторонних глаз. Дымчатая вуаль, изогнутые линии тончайшей ручной вышивки. Серо-голубые цветы сплетаются в танце на надплечье, стекают к правому бедру и ниже, по ноге. Внизу вуали становится значительно больше, она окутывает ноги, путается между ними, как пышное платье невесты, и только глубокие разрезы дают свободу движениям, создавая ощущение летящих по океану волн. Невообразимо появиться в таком платье на людях, и все же Арина прикасается к платью в немом восхищении.

Настоящее произведение искусства. Как и ты для него.

Эта мысль пугающе холодна. Кого он видит за тонкой серо-голубой дымкой прозрачного платья? Знает ли он хоть что-то о настоящей Арине, или эта глупая, простая девочка совсем не интересует его? Платье скользнуло по рукам и осело на ее плечах, окутало тонкими нежными волнами ноги. Восхитительное, волнующее чувство.

Она готовит себя для него.

Арина провела рукой по покрытому паром зеркалу и в очистившейся зеркальной поверхности увидела то, что заставило ее ахнуть. Она стояла в серо-голубом прозрачном тумане, влажные волосы обрамляли ее бледное лицо, глаза горели незнакомым ярким блеском. Под тканью, неприкрытые и просвечивающие ярче, чем если бы были обнажены, – округлые контуры грудей, нежные розовые соски, манящая впадинка живота, тонкая полоска оставленных на лобке волос. Настоящая мужская мечта.

– В библиотеку, – сказала Арина самой себе, и сердце стукнуло, кровь забурлила, кружа голову и затрудняя путь. Сверху, со второго этажа, до нее доносились странные напевы, хор женских и мужских голосов – древняя мелодия, странная песня под барабанный бой и скрипки. Максим, босой, в расстегнутой рубашке, стоял у окна и слушал музыку, держа в руке бокал с вином.

– Что это играет? – спросила Арина, появившись на пороге. Максим обернулся и замер. Вино из бокала пролилось на ковер, но он не среагировал.