Франциск до поры до времени старался не вмешиваться в борьбу двух женщин, которые раскалывали его двор. Партия католиков поддерживала Диану. Реформисты объединились вокруг Анны. Только после устранения Шабо де Бриона король понял, что необходимо остановить двух дам от дальнейшей битвы друг с другом и медлить не следует.

На Королевском совете во время вынесения Монморанси приговора адмиралу Шабо де Бриону у Франциска начался сильнейший озноб. С трудом добравшись до спальни, он слег от воспалившегося болезненного гнойника внизу живота. Возникший абсцесс заставил его сильно страдать. Началась череда кровопусканий и примочек, ничего, конечно, не дававших.

Все жили в ожидании грандиозных перемен и начала нового правления.

Пока королева Элеонора, королева Маргарита Наваррская и герцогиня д’Этамп возносили к небу свои мольбы о выздоровлении короля, многие из друзей Франциска, старательно изображая сочувствие, в испуге пытались подобраться поближе к дофину. Каждый торопился не опоздать отрезать для себя кусок пожирнее.

Екатерина впервые всерьез задумалась об оборотной стороне власти, когда в трудные минуты жизни государства большинство придворных не видели вокруг ничего кроме собственных интересов, но не интересов страны. Она издали наблюдала за Дианой де Пуатье, которая все выше поднимала свою тщеславную голову, выказывая непомерное высокомерие, и все реже отпускала к ней Генриха. Екатерина ломала голову над тем, как ей избавиться от соперницы. Ей казалось, что Генрих будет верен Диане всю свою жизнь. Она сожалела, что удача сопутствует любовнице мужа и Анне д’Этамп не удалось изгнать эту неувядающую колдунью с королевского двора.

В эти дни фаворитка короля особенно сблизилась с его любимой сестрой. Они одинаково переживали случившееся.

Уединившись в покоях Маргариты, женщины старались излить друг другу душу.

– Король, слава Всевышнему, все еще жив. Не слишком ли преждевременно многие стараются объединиться вокруг Генриха, его престарелой любовницы и Монморанси? – возмущалась Анна, еле сдерживая слезы негодования.

– Вы правы, Анна, все словно обезумели, готовятся к тому, о чем грех даже думать, – согласилась Маргарита.

– В покоях дофина и апартаментах Дианы постоянно собираются их сторонники и засиживаются далеко за полночь. Интересно, о чем они ведут свои беседы? Не мешало бы поинтересоваться у Екатерины, – вдруг осенило Анну.

– Насколько я знаю, Екатерина никогда не участвует в этих сборищах, да ее и не допустят туда. Она любит короля и, я уверена, ненавидит Диану и Монморанси. Она слишком осторожна и благородна и, надеюсь, никогда не опустится до низменных поступков.

– Даже страшно представить, какую разруху оставит Генрих под неусыпным руководством Дианы после себя. Религиозные войны, вдохновительницей которых, не сомневаюсь, будет эта властная фурия, разрушат при его правлении Францию. Всюду запылают костры. Вот увидите, Маргарита, и вспомните мои слова, – голос Анны дрожал.

– Я этого никогда не увижу, потому что не мыслю своей жизни без Франциска. Все эти люди, которые торопятся предать своего короля, когда он находится в тяжелом состоянии, – она даже не мыслила произнести слова «при смерти», которых боялась больше всего на свете, ибо они касались самого дорогого ей человека, – отвратительны мне.

В эти дни Анна ясно осознала грозящую ей опасность. Жизнь ее держалась на угасающем дыхании Франциска. Еще вчера она заставляла всех дрожать и подчиняться, завтра ее могут избегать, словно зачумленную.

В один из этих тревожных дней Екатерина, прогуливаясь в сопровождении фрейлины Жаклин де Лонгвей в саду, увидела вдали группу придворных льстецов, о чем-то оживленно беседующих с Анной. Вместо того чтобы избежать встречи и немедленно удалиться, она решительно направилась к фаворитке короля, ей захотелось ободрить ее и тем самым на всякий случай заручиться ее дружбой. Приблизившись, Екатерина увидела, что среди кавалеров находится и принц Карл, и услышала слова Анны, обращенные к придворным:

– Монарх, которого вы получите, если вдруг мы потеряем нашего несравненного гуманного короля, будет кем угодно, но только не монархом. Слава Богородице, но король пока еще в сознании и дышит.

Карл с надеждой поинтересовался:

– Мадам, вы хотите сказать, что не все потеряно? Вы верите в чудеса?

– Помимо веры есть надежда!

Все мгновенно обернулись на слова Екатерины, незаметно приблизившейся к ним, и некоторое время смотрели на нее, словно на доброго вестника. Она прервала затянувшееся молчание, своим проникновенным голосом спросила:

– Мадам, простите, что прервала ваш разговор, но мне хотелось бы узнать именно от вас последние известия о состоянии здоровья короля.

Анна вздрогнула. Глаза ее удивленно посмотрели на обратившуюся к ней со свойственной ей кротостью дофинессу.

– Они не совсем приятные, – ответила негромко Анна. – Король попросил последнее причастие.

– Ах какие печальные новости! – воскликнула Екатерина и на глазах ее появились слезы. – Но главное – не терять надежды…

– Благодарю, мадам, этого я никогда не забуду. Вы помогли мне собраться с духом, – с едва заметным поклоном тихо произнесла Анна и ушла в сопровождении придворных и принца Карла.

В тот же день Екатерина еще раз убедилась, что обладает пророческим даром: причастившись, как он думал в последний раз, король почувствовал себя лучше и тут же призвал Монморанси, чтобы тот подробно доложил ему о всех новостях и вопросах, требующих срочного решения.

Монморанси немедленно воспользовался нездоровьем короля для достижения цели, которую он считал победной вершиной своей политики.

Прикованный к ложу страданий король получил от распорядителя своего двора неожиданное сообщение.

– Ваше Величество, вчера утром мне вручили послание от императора. Карл V обращается к вам с просьбой разрешить ему пересечь территорию Франции, чтобы утихомирить мятежных жителей Гента, отказавшихся платить налоги. Все наземные пути для него сейчас закрыты, а длительное морское путешествие во Фландрию поздней осенью чревато штормами и бурями.

Жаждущий мира и порядка Монморанси по выражению лица короля понял, что просьба императора не вызвала в его душе протеста, и тут же поспешил добавить к сказанному:

– Карл V за оказанную Францией услугу обещает передать Миланскую область вашему младшему сыну, принцу Карлу.

Этих слов было вполне достаточно, чтобы усыпить бдительность короля, который к тому же был в восторге от мысли, что сможет проявить свое рыцарское благородство.

Тронутый этим официальным прошением своего заклятого врага, Франциск приказал Монморанси срочно отправить Карлу V пригласительное письмо и дать все необходимые гарантии обеспечения его безопасности.

Коннетабль в восторге заявил:

– Немедленно отправлю ответ Вашего Величества императору. Это величайшее благо для Франции, что император и вы отныне наконец-то сможете считать, что дела одного – это в то же время и дела другого. Мир всегда лучше войны.