Я им покажу! Я всем им покажу! Да если бы они только знали… Я ведь каждого испепелить могу, стереть это проклятое селение, заставить раз и навсегда запомнить, что такое обозлённая ведьма!

И какой-то месяц назад так бы и сделала.

Но… Но почему же теперь не хочу?

Почему тянет не перебить наглецов, а доказать, что я не зло несу, что желаю выручить?

Слезинки стекали по щекам блестящими горошинами, падали на быстро загоревшие руки, пахнущий зверобоем жилет, мечтающую о влаге землю. Они светились неровным мерцающим светом, золотились солнечными отблесками в ночи и таяли, едва коснувшись испещрённой сухими трещинами твердыни. Та впитывала их, не оставляя мокрого следа, отвечала усталым теплом, словно сама тянулась к моим ладоням.

Я докажу! Всем и каждому! Я не просто избалованная зацикленная на себе девчонка, не чудовище, в конце концов! Я уже помогала людям, видела их улыбки, слышала благодарности. Не все ненавидят меня так, как Белен. Не все считают бессильной и слабой. И я не стану тем, кто обречёт на гибель хоть кого-то! Не стану как Айн…

Одна, вторая, третья…

Слёзы катились и катились, падали с едва слышным звоном, перебегали от моих колен к засыхающим пучкам редкой травы. Уже не слёзы – золотые бусины, переливающиеся чистейшим волшебством, сталкивались друг с другом, разбиваясь с тонким дребезжанием на тысячи новых, готовых расти и множиться, несли Силу туда, где иссыхал выдыхающийся от тщетных усилий грунт, заполняли сухие трещины, взрывались солнечными бликами среди грустной растительности на грядках, катились, катились…

Руки точно прилипли к земле, слились с ней в единое целое, и она отзывалась, обнимала с благодарным вздохом в ответ. Пальцы горели, всё ярче светились в темноте, подкармливая переставшую нести жизнь утомлённую почву.

Я с трудом подняла одну ладонь к лицу, чувствуя на щеках жар щекочущей пальцы магии, прикосновения переплетений золотых лучей, вновь желающих соединиться с нуждающейся в Силе твердыней. И я позволила им стать единым целым.

Богиня, что я такое?!

А магия уже слилась с подземными водами, пронизала грядки с поникшим урожаем, вырывалась наружу травами, цветами и сорняками, конечно. Куда без них? Пылала, горела, светилась, взрывалась самой Жизнью, грозящейся покинуть это место…

– Ты что это делаешь, дрянь?!

За спиной, уродливо изогнувшись и опершись на бревенчатую стену, тяжело дыша после бега, стоял… боров.

Посреди грязной лужи он смотрелся куда гармоничнее, но и сейчас явно чувствовал себя хозяином положения. Он опустился на четыре ноги, ввернул копыто в ближайший бледный тонкий росток, едва выглянувший из рыжеющего мгновение назад голого суглинка.

– Ну-ка пошла отсюда, пока я не разозлился! Ишь чего удумала! Не твоё дело, не твои люди, не твоя забота! – срываясь на визг захрюкал он.

– Ты ещё кто такой? – земля, словно почуяв, что живительный источник сейчас перекроют, сильнее ухватила мои руки, не давая двинуться с места, стараясь выпить как можно больше магии, как взмокший после галопа конь. Не обопьётся ли?

Боров раскрыл огромную грязную пасть и завизжал, путая человеческую речь с более подходящей ему свиной:

– Не твоего ума дело, ведьма! Не вмешивайся! Деревня моя! Моя, слышишь! Пошла прочь отсюда!

Ну нет! Уж кто-кто, а вылезшая из вонючей тины свинья точно не в праве мне указывать!

– Иди булькать обратно в болото, пока я не разозлилась, – процедила я и, с ужасом разглядев, как морда твари меняется, стекает с истинного облика оборотня, выпуская наружу почти человеческие черты, добавила с опаской: – Кем бы ты ни был.

– Я – пак! – с гордостью, не свойственной подобному уродцу, сообщило получеловеческое существо.

– Так иди путников с дороги сбивай или что там ещё про вас говорят? Какого гоблина ты в деревне забыл?

Вредитель аж подпрыгнул:

– Путников? С дороги? Да ты знаешь, как голодно нам сейчас живётся? Ты, ведьма, понятия не имеешь, как мало магии осталось в вашем маленьком мирке! И мы умираем! Мы все умираем! Я всего лишь приспособился, поэтому не смей мне мешать. Деревня кормит меня!

Я перебрала пальцами по истосковавшейся по Силе земле, по морщинам, в которые превратилась некогда плодовитая почва:

– Так это ты выпиваешь из неё все соки? Из-за тебя огороды пустуют, а люди голодают?

Полуборов опустился на все четыре ноги и, подбадривая себя, всколыхнул пыль одной из них – приготовился идти в атаку:

– Люди голодают повсюду, повсюду земля иссыхает. Я лишь ускорил неизбежное. Беда всё равно пришла бы сюда…

– Но эти люди страдают сейчас! Не ждут страшного будущего, а уже живут в нём!

– Значит это справедливая плата за то, чтобы жил я!

– Они считают тебя своим талисманом! Думают, что ты приносишь им удачу!

– А я и приношу. Просто не им, а себе. А раз они настолько глупы, то и пусть жертвуют своими жизнями, чтобы спасти мою, – заключил пак и, обнажив зубы, подходящие больше медведю переростку, побежал на меня.

Ха! Напугать меня чумазой мордой? Как бы не так! Хотя клыки, признаться, произвели эффект. Я приготовилась поднять руки и вызвать жар, не так давно рассыпавший пеплом василиска и… не смогла. Ладони так и приросли к земле, питая никак не способную остановиться почву. Измученная земля высасывала, выпивала всё, что могла, пока не отняли живительную Силу, не давала сдвинуться с места, держала невидимыми путами.

Я дёрнулась.

Ещё раз.

Ещё.

Пак понял, что я в ловушке. Понял это раньше меня, потому и вёл себя так смело.

Я в ужасе забилась, пытаясь вырваться, высвободить хотя бы ногу, чтобы пнуть чудовище перед смертью.

На!

Угодила пяткой прямо в оскаленную морду, в самый пятак.

– Вввваа-а-а! – пискнул вредитель, отскакивая.

– Ну давай, подходи! – поманила я. – У меня ещё есть! – и, насколько это было возможно в моём положении, положила ногу на ногу и ехидно качнула верхней.

– Я предлагал тебе уйти мирно! – подбодрил себя пак и снова пошёл в наступление.

Ну вот почему я отказывалась учиться драться, когда Белен заставлял? Будил ранним утром, рассказывал с хмурым серьёзным видом, как важно уметь себя защитить, говорил, что не всегда может оказаться рядом… А я не верила. Как это – он и не всегда рядом? Никуда же он не денется!

Надо было слушаться.

Я перекатилась на спину, взяла разгон и встретила пака сразу обеими пятками. Тот отлетел, но не промедлил больше, снова помчал, забирая чуть правее. Проклятье! Фейри двинулся вдоль стены, совсем близко к дому.

Я рванулась – никак. Земля держала. И не обозлишься: злобный дух выпил из неё все соки, кто сумел бы прервать поток после такой пытки?