Зубы подходили всё ближе. Не спешили, знали, что я не могу так сильно развернуться. Идеальные белые ровные зубы, сравнимые по остроте разве что с мечом брата.

Прости меня. Прости, я не хотела, чтобы всё закончилось так. Слишком глупо, слишком быстро, слишком неправильно. Я была уверена, что мы встретимся снова. Хотя бы один раз, хотя бы чтобы попрощаться…

Земля разверзлась.

Она вдоволь напилась сил, предложенных ведьмой, но ни за что не позволила бы ей умереть. Земля умеет благодарить. И мстить так жестоко, как никто другой.

– Помоги мне! Вытащи! – взмолился провалившийся в огромную трещину фейри.

Нечто, не похожее уже ни на копыта, ни на пальцы, царапало осыпающийся склон, изуродованное, похожее на смятый кусок глины существо менялось, в панике пытаясь принять облик чего-то, способного выбраться. Одно копыто стало напоминать птичью лапу, из второго выросло лысое крыло… Никак. Слишком удивлён пак, слишком напуган, чтобы принять нужный облик. А твердыня с грозным гулом затягивала рану, навсегда желая замуровать кровопийцу, с которым так долго не имела сил справиться.

– Помоги мне!!!

Теперь меня ничто не держало. Земля, словно извиняясь за жадность, отпустила, обдав благодарным теплом напоследок. Я подошла к самому краю ямы:

– Ну ты же говорил, что это твоя деревня. Так послужи для неё подкормкой, – горстка пыли запорошила последний крик обречённого существа.

Эти люди оказались правы: я действительно чудовище. И тогда я ещё не знала, что этот поступок стал далеко не самым страшным в моей жизни.

– Ведьма!

До чего же вовремя выскочил на шум Перт! Вот где он был, когда требовалась помощь?

– Ведьма! – он наставил на меня указующий перст, слегка дрожащий от страха. – Ты убила нашего Хрюна! Нашего благодетеля! Он удачу… Он же… Мы без него с голоду подохнем!

Я огляделась: огороды зеленели, земля, с вечера рыжеющая лысым боком, стала напоминать едва ли не чернозём. Голод деревне явно не грозил. Но мужика это не интересовало. Он уже пришёл к единственно верному выводу:

– На костёр!

И я отправилась на костёр. Что уж, это даже слегка льстило: сколько лет ведьм не сжигали, какие знаменитые женщины заканчивали свою жизнь в огне! Сама Иоля Светлоокая некогда стояла на моём месте. Но пополнять ряды почивших ведьм не хотелось совершенно.

Перт невероятно долго зачитывал, то есть, за неимением бумаги или умения писать, придумывал на ходу приговор. Я с интересом выслушала, с трудом сдерживаясь, чтобы не вставить пару ехидных замечаний: это испортило бы всю задумку, стоило сохранять вид серьёзный и многозначительный.

– Чего лыбишься, поганая?..

Я подняла взгляд от только что принесённой порывом ветра к моим ногам шапки. Нашла её прежнего владельца: тощего, издёрганного, жаждущего, но трусящего спасти убор.

И громогласно захохотала, как настоящая ведьма, как те, про которых нянька пела в страшных колыбельных, те, что являются ночами, крадут детей и насылают самые страшные проклятья:

– Запомните мои слова! Прокляты! Отныне вы все прокляты! – закончила я речь, старательно придуманную за ночь, пока сидела запертая в кладовой.

Земля умеет быть благодарной: вчера, наслаждаясь своей магией, я была сильна; но сегодня, поделившись ею, стала сильнее, чем когда-либо. Я развела в стороны давно освобождённые руки, заставляя языки пламени разойтись, взглядом подняла подкопчённую шапку, перенесла по воздуху и нахлобучила на голову ошалевшему мужику, притянула метлу, невесть зачем прихваченную одним из зрителей и, повинуясь порыву, оседлала её и взмыла в воздух:

– Да будет так!

Эх, а ведь это представление может войти в легенды…

Тоже мне, шпионы! Элита! Личный отряд короля!

Первый отлетел к стене со звуком разбившегося яйца и не встал; второго Брианна огрела осколком камня со спины, когда он отвлёкся на меня; с третьим пришлось повозиться: опытный, ещё не старик, но уже давно не юноша, он двигался так быстро и так изобретательно использовал незнакомые нам повороты и выступы катакомб, что я на полном серьёзе прикидывал, не проще ли попытаться убежать, оставив ему возможность собрать погоню.

Он единственный оказался основательно, даже слишком, вооружён: не жалким ножичком, годным для нарезки колбасы, как его соратники, а настоящим двуручником! Это его и сгубило. Двуручный меч? В коридорах, притом тайных, то есть, ещё более узких? Серьёзно? Дождавшись неизбежного, когда лезвие заскрежетало по противоположной стене, я поднырнул под руку опытного, но перестраховавшегося, нарядившегося как на парад вояке, перекрыл ему воздух несильным ударом в шею и добавил по руке, чтобы точно выбить клинок. Уже далеко не такой ловкий, как прежде, мужчина осел на землю.

– Уйдём незаметно, уйдём незаметно! – передразнила Бри. – И куда мы их теперь денем, красавец ты мой?

Я без зазрения совести мародёрствовал. Тяжёлый меч при бегстве только мешал бы, да он везде бы мешал, кроме боя с… ну, судя по длине лезвия, драконом, зато маленькие кинжалы, которые так легко прятать в рукаве или за сапогом, мигом перекочевали ко мне; кошельки (вдруг до дома уже не доберусь?); фляжка с… бррр! Нет, такая дрянь нам не нужна; и, наконец, неприметная туника, выбранная, кажется, специально, чтобы не привлекать взгляды. Она оказалась чуть тесновата в плечах, но сидела вполне сносно.

– Предупредил бы хоть! – задрала нос Бри, когда я стаскивал одежду со второго поверженного. – Здесь, между прочим, леди!

– Где?! – показушно заозирался я.

Ведьма только сердито хмыкнула и подсказала, хотя точно смотрела в другую сторону:

– У первого под беретом бумажка какая-то спрятана. Проверь, вдруг важное что.

– А ты глазастая, – восхитился я. – Тут бумага с печатью. Похожа на королевскую, только вензель внизу другой.

Она вырвала документ из рук и только потом добавила:

– Дай-ка.

– Что это?

Ведьма аккуратно сложила находку и, подмигнув, спрятала поглубже в декольте, не смущаясь моего заинтересованного взгляда:

– Под какой звездой ты родился, мой дорогой друг? Под счастливой, полагаю?

– Спорное утверждение, но, раз до сих пор жив, будем считать, что да. Под счастливой, но невнимательной. Так что это?

Девушка подняла палец вверх:

– Это, мон шери, наш пропуск на волю!

– Так просто? Не верю я в подобную удачу.

Расправив на мне кривовато сидящую рубаху, девушка укорила:

– Нет в тебе веры в светлое будущее! Сразу чего-то плохого ждёшь. Ну, может я и ошиблась. А может нам повезло. Эта бумага даёт шпиону право поступать так, как он считает нужным, в любой ситуации. Личное дозволение Троннингов: убил человека – хлоп сверху эту картинку, всё, не виновен.