— Так быстро, маалан… моя маалан, как же быстро закричала для меня. Как сильно сжимаешься… такая сладкая.

И мне кажется, что наслаждение с ним переливается разными оттенками, разными переливчатыми вспышками, как те полосы в небе, которые сверкают несколько раз в году.

— Возьми… — приоткрывая рот, чтобы почти коснуться его открытого рта, — меня.

Взял. Подхватил под колени, приподнимая, прижимая к стволу ели, и вбился членом, все тело выгнулось, принимая его так глубоко, что кажется разорвет на части… и он рвет. Не жалея ни на секунду, кусая соски, а я подставляю их его жестокому рту и вою, как животное, закатывая глаза, срываясь на грязные просьбы. Он двигается еще сильнее, раскрывая для себя, стонет в унисон мне, и от его стонов меня лихорадит ознобом. Обжигает до мяса его дыханием. Я чувствую, как он твердеет сильнее внутри. Каменный, тяжелый, безжалостный. Ведет себя к удовольствию и меня снова за собой уже насильно, уже кроваво и по-звериному безжалостно.

И я смотрю на него, заливаясь слезами счастья и безумия… но никогда не попрошу отпустить… вырываться — да, царапаться, кричать и рыдать… но никогда не попросить отпустить… лучше умереть в его руках, с ним, под ним, когда он во мне. И этот самый оргазм… огненный, как смерч, выжигает внутри все человеческое, превращая и меня в зверя, в его волчицу. Сильно сжимаю плоть изнутри, больно сжимаю… он ощущает каждую мою судорогу, потому что рычит со мной вместе, а я ору его имя, срывая горло, хрипло, сипло.

Я так жалко трепыхаюсь в его руках мелкими судорогами, оплетая Рейна ослабленными ногами… изнывая от удовольствия, чувствуя его яд в своей крови, теряя сознание и выныривая вновь на поверхность, я так хочу свой приз… хочу видеть, как он ревет от наслаждения. Хочу видеть его лицо в этот момент.

Наклонился низко, медленно слизывая с моих губ капли крови.

— Такая вкусная, маалан. Ты видишь, как меня рвет на части от этого твоего вкуса? Ты видишь, как взрывается он черной вспышкой на дне моих глаз? Мой ураган с твоим именем.

Стиснул зубы, сдерживаясь, напрягшись всем телом.

Как же мне хотелось завыть, пока ты извивалась от удовольствия, шеана, так долго… так мучительно, оглушительно долго. Дааа, девочка-смерть. Время оглушает. Бьет с ходу тяжелой дубиной по голове, заставляя корчиться в секундах твоей эйфории. Персональная агония, которую не променял бы ни на что.

— Когда кричишь для меня. Когда ты кончаешь больно. Вот так… чтобы даже вены скручивались в тугие узлы. Подсаженный намертво на твой крючок, красноволосая ведьма.

Все быстрее вдалбливается в мое измученное, мокрое от пота тело, и я срываюсь в адскую бездну его взгляда. Срываюсь с края пропасти и лечу даже не пытаясь вздохнуть.

Закричал, содрогаясь и изливаясь во мне, не позволяя себе даже зажмуриться. И долетев до самого дна, выдохнул в мои губы:

— Люблю… Безумно люблю… тебя, девочка-смерть.

Тяжело дыша, целует мои волосы, мои губы, скулы, шею.

— Мое безумие…

И снова зарывается обеими руками в мои волосы, поглаживая, массируя голову. Склонился к ним поцелуем. Медленным. Целуя кудряшки, целуя мокрые завитки на висках.

— Люблю тебя безумно, маалан, как одержимый люблю тебя, и на том свете любить буду, и на тысячи других, и в самой адской бездне.

И тут же вдруг отпихнул меня к дереву, развернулся спиной и закрыл собой, выдергивая из ножен меч.

— Дали, — выкрикнул, и я услышала охрипший голос его сестры.

— Там… там конец света, Рейн. Там… там сам Саанан идет сожрать наши души верхом на чудище. Маагар… освободил черных пауков с вершины Гоамара. Он… едет сюда… на них верхом. Нам их не победить. Это смерть.

— Мне нужно войско, Сивар. Нужны твои люди, которые пойдут за мной в бой.

— Как ты заговорил, волк. Вспомнил о нас и предлагаешшшшь мир. Мы теперь не плебеи, которых ты считал презренными тварями?

— Нет времени обсуждать твои обиды. Ни у кого из нас нет времени. Армия Маагара идет сюда верхом на пауках Черу.

— Пауках Черу… пауках Черу…

Завторила она, глядя перед собой белесыми глазами словно в неверии, отступая назад и отрицательно дергая головой.

— Кто оживил эти исчадия ада? Кто-то взошел на скалу и привез паучьи яйца, освободил стадо из недр земли?

Подняла взгляд на меня и вдруг подбежала, и вцепилась в мои руки.

— Надо бежать. Уводить людей далеко за воды мертвого озера и болот. Черу не пройдут там. Увязнут. У нас будет шанс спастись. Ты не победишь в этой войне… Никто не победит. Это конец. Нам всем конец.

По моей коже пробежала волна ужаса, но я заставил себя совладать с ней, не дать себе увязнуть в панике.

— Бежать, чтобы отдать Маагару свои земли, позволить уничтожить все живое вокруг?

— Ты не понимаешшшшь… Это не Маагар. Черу не пошли бы за человеком…

— А за кем бы пошли?

Она судорожно сглотнула и тихо прошипела:

— За богами… они могут пойти только за богами тьмы. За самим Саананом. В нем живет нечто другое… нечто завладело его телом и создало чудовищную армию. Тени пойдут следом и будут собирать души мертвецов, превращая их в черное ничто. Он будет двигаться к скале Руан, той, что за пределами Валласа. Когда Маагар приведет за собой девятьсот девяносто девять душ, огромная воронка разверзнется в небесах и поглотит энергию тьмы, все тени обратятся в сгусток и… ОН явится миру.

Я тряхнул старуху за плечи.

— Кто ОН?

— Не знаю… так написано в старых свитках. Сивар слишком глупа, чтобы понять их до конца.

— Значит, нельзя их пропустить к Руану. Отступим, и у теней вместе с проклятыми пауками будет фора. Они пойдут за нами даже через болота, поползут друг по другу, как сейчас переползали через реку. Я видел их с утеса.

— Чего ты хочешь? Чтобы я отдала тебе людей на смерть?

— А если у Маагара получится взойти на Руан, разве тогда смерть не овладеет всем живым? Это ваш шанс стать свободными, ваш шанс получить свои земли. Я, Рейн дас Даал, клянусь кровью своих предков, одержим победу, и я верну баордам их земли и провозглашу свободным народом. Дам вам шанс возродиться.

— Некому будет возрождаться, гайлар. Тебе не победить эту армию. Все, кто будут убиты в бою, обратятся в тени и начнут пожирать остальных. Твои же люди пойдут против тебя, обратившись во зло. И… тебя туда не подпустят. Вам не пройти через плотное кольцо пауков.

— Это трусость. У нас есть шанс. Я создам такую же армию из волков. Сотни голодных, новообращенных гайларов.

— Связанных с тобой? Которые потеряют свою силу, если ты умрешь?

— Я не собираюсь умирать. Я собираюсь победить.