— Ванда, Ванда! — без конца повторял он, а страсть опаляла обоих.

Снаружи были слышны голоса, шарканье ног. Оркестр заиграл мазурку.

— Я должен идти, — наконец сказал Ричард.

Он знал, что представление балета окончено. Задерживаться здесь хотя бы на минуту — полное сумасшествие. Он в последний раз поцеловал Ванду — быстро, страстно — и приказал:

— Возвращайся в зал. Я уйду тем же путем, которым пришел.

— Я увижу тебя… еще?

— Да, скоро, — ответил он. — Очень скоро, я обещаю тебе!

Ванда на мгновение прижалась к нему, затем послушно приподняла занавес и вышла из алькова в ярко освещенный зал. Ричард остался за занавесом и в этот момент услышал голос у себя за спиной:

— Очень трогательно. Будем надеяться, что Александра не будет в бальном зале, когда она вернется туда, иначе это вызовет у нее подозрения.

— Екатерина! — выдохнул Ричард.

— Да, это я, — насмешливо отозвалась она.

— И давно ты здесь?

— Достаточно давно, мой дорогой. Я заметила, как ты заспешил куда-то, когда Александр отправился ужинать, и пошла за тобой, а ты не заметил, что я следую за тобой тенью. Видимо, совсем потерял голову…

— Надеюсь, ты все поняла.

— О, разумеется! Я была в полном восторге. А ты еще твердил мне, что тебе претят любые интриги!

— Да, особенно когда меня втягивают в них против воли.

— Хорошо, но все же теперь нам понятно, что ты участвуешь в этом маскараде не совсем… бескорыстно.

— Это, с твоего позволения, исключительно мое личное дело.

— Правда? — Ричард не мог видеть лица Екатерины, однако знал, что она сейчас улыбается. — Но мне кажется, что это дело касается и меня.

— Послушай, Екатерина, — нетерпеливо проговорил Ричард. — Все это получилось некрасиво, и я вел себя неприглядно, но это была затея не моя, Александра — он захотел подурачить всех и попросил меня помочь ему.

— Она очень хорошенькая, эта новая шпионка Меттерниха, — отвечала Екатерина как ни в чем не бывало. — Но кого она любит — тебя или императора Александра? И из кого из вас пытается выудить информацию?

— Пожалуйста, не будем обсуждать ее…

— О! Какие трогательные церемонии!..

Пока они разговаривали, Екатерина постепенно приближалась к нему, и Ричард знал, что теперь она лишь в паре шагов от него. Он ощущал запах ее духов — аромат роз, который всегда ей сопутствовал.

— Ты все еще сердит на меня, Ричард? — мягко спросила она. — Это не моя вина, что она шпионка Меттерниха. Да, я раскрыла это, но разве ты предпочел бы оставаться в неведении? И какой тебе прок на меня сердиться, если все, что я делаю, я делаю из любви к тебе?

Голос Екатерины низко вибрировал, она подошла к нему совсем близко, и Ричард чувствовал прикосновение ее тела.

— Прости, — быстро сказал он, — но ты знаешь, как я отношусь к дворцовым интригам. Они меня раздражают. Я не хочу иметь к ним никакого отношения.

— И тебя устраивает женщина, которая припасла для тебя поцелуй, будучи уверена, что ты — Александр?.. Не хочешь ли поцеловать кого-нибудь, кто любит именно тебя, Ричарда Мелтона?

Екатерина обхватила руками его шею. Руки были мягкими, теплыми, но ему они показались холодными стальными тисками.

— Нас ждет ужин, — напомнил Ричард. — Александр хватится нас.

— Это так важно?

Он почувствовал, как ее губы ищут его губы. Он отвернул голову, но она легонько укусила его за мочку уха — это всегда было частью ее любовной игры.

— Мой Ричард, — прошептала она. — Разве ты забыл, что мы с тобой значим друг для друга?

Ее тело, казалось, обвилось вокруг его тела, и он ощутил острый прилив желания — да, эта женщина умела разжечь в нем страсть. Но, к своему удивлению, он без напряжения от нее отшатнулся, и в тот же миг погасло желание. Теперь он доподлинно знал, что свободен, свободен от Екатерины, знал, что над ним не властна более ее томная восточная красота.

— Я хочу тебя, Ричард…

Даже голос, произносящий эти слова, показался ему чужим. Ричард деликатно снял женские руки со своей шеи и повторил:

— Мы должны идти. Тебе, как и мне, известно, какие будут неприятности, если нас не будет рядом с Александром во время ужина.

На секунду Ричарду показалось, что Екатерина его не послушает. Дыхание ее участилось, и Ричард знал — хотя и не видел этого, — что ее глаза потемнели от страсти.

Через пару мгновений, не говоря ни слова, она повернулась и вышла. Ричард увидел, как качнулся занавес, услышал, как застучали ее легкие каблучки по полу, и почувствовал облегчение, хотя и знал, что это еще не конец инцидента. Екатерина его не простит, в этом он может не сомневаться.

Пока в алькове развивались события, Александр не заметил отсутствия ни Екатерины, ни Ричарда, сидя за большим — королевским — столом в банкетном зале. В этот момент он целиком был занят собой и своим собеседником, точнее собеседницей. Таковой оказалась графиня Юлия Жичи.

В бледно-лиловом газовом платье с бархатными лентами, удивительно шедшем ей, она в этот вечер выглядела особенно привлекательно. В волосах ее сверкала алмазная тиара, переливались бриллианты и на ее колье.

— Вы выглядите царицей, — сказал ей Александр. — И вы в самом деле царица моего бала и моего сердца.

Она улыбнулась с притворной застенчивостью.

— Я назвал вас Прекрасной Селестой, — продолжал император, — вы о том знаете?

— То, что вы говорите, государь, на следующий день повторяет вся Вена, — смущенно ответила Юлия.

— Тогда сегодня я публично объявлю вас царицей моего бала, и завтра об этом узнает вся Вена! — Александр склонил красивую породистую голову в сторону Юлии, но она отвела глаза в сторону.

— Я не люблю, когда вы вводите меня в смущение, государь, — тихо отвечала она.

— Вас смущает то, что я восхищаюсь вами так, как ни одной женщиной, которую видел в жизни?

— Вы очень добры ко мне, ваше величество, — медленно проговорила Юлия, — но я предпочла бы, чтобы этого не услышал никто посторонний, иначе, боюсь, меня сочтут вашей фавориткой.

— Какое это имеет значение, если вы в самом деле та, к кому я испытываю расположение и у кого ищу взаимного расположения?

Юлия бросила на него быстрый взгляд и вновь отвела глаза в сторону.

Пожалуй, невозможно было ошибиться в том, что он пытался выразить, но все же она подумала, что должна уточнить это.

— Это восхитительно, государь, — сказала она, указывая на стоящее перед ней блюдо со стерлядью. — Я слышала, эту рыбу привезли с Волги…

— Будьте добры ко мне, и все сокровища России станут вашими, — ответил ей Александр.