Ричард заметил, что его спутница пошатнулась, и нежно обнял ее за талию. Но Арабелла быстро овладела собой. Щеки ее вспыхнули: еще не хватало упасть в обморок, показав перед всеми свою слабость!

— Со мной все в порядке, спасибо, — тихо сказала он, выпрямляясь. — Мне не нужна помощь.

— Вы правы. Помощь сейчас нужна бедняге Тони, — откликнулся Ричард, злорадно улыбаясь.

Несмотря на весь кошмар ситуации, Арабелла невольно посочувствовала Тони. Даже такому прохвосту, как он, должно быть неприятно столкнуться на людях со своим постыдным прошлым.

— Ты оставил меня ни с чем! — громко жаловалась Молли. В ее глазах блестели слезы, лицо было бледным и напряженным. — Та даже не подумал, как я буду жить дальше.

Тони Даггет продолжал стоять, надменно вскинув голову и широко расставив ноги, как перед дракой. Взгляд его был совершенно непроницаем.

— Насколько я помню, — холодно бросил он, — ты получила от меня солидное вознаграждение за свои услуги. Я расплатился в тобой за несколько месяцев до того, как уехать из Натчеза.

— Подлый обманщик! Ты погубил меня! — снова крикнула Молли, очень правдоподобно изображая гнев. — Я была невинной девушкой, а ты совратил меня и бросил! Мне пришлось самой зарабатывать себе на жизнь единственным известным мне способом!

Тони весело расхохотался:

— Ты была невинной девушкой? Не смеши меня, Молли!

— Как ты смеешь на меня клеветать? — взвизгнула проститутка, упершись кулаками в бока. Лицо ее исказилось от ярости. Тони повел себя совсем не так, как она рассчитывала. Предполагалось, что он смутится и с позором покинет место скандала.

Однако Даггет воспринял ее обвинения с неожиданным спокойствием. Казалось, его даже забавляет все происходящее. Он не замечал потрясенных и брезгливых лиц окружающих ( а свидетелями этой отвратительной сцены стали не менее дюжины знатных мужчин и женщин) и держался так, как будто они с Молли были одни.

— Какая уж тут клевета? — протянул он. — Твоя профессия всем известна. Я был лишь одним из многих… — Его голос вдруг стал суровым. — Я отдал бы большие деньги, чтобы узнать, кто нанял тебя играть этот спектакль.

— По-твоему, это спектакль?! — воскликнула Молли. — Никто меня не нанимал! Ты бросил меня, негодяй! — Она подошла к лестнице. Ее пышный бюст колыхался в такт взволнованному дыханию. — А тебе никогда не приходило в голову, что ты оставил мне частичку самого себя?

Даже издали Арабелла видела, как насторожился Тони.

— О чем это ты? — мрачно спросил он.

Молли улыбнулась, довольная его реакцией:

— О том, сэр, что, уехав в Англию, вы оставили меня в положении! — И, вытолкнув из-за своей спины мальчика лет пяти, она, рыдая, обратилась к изумленным зрителям: — Скажите, люди добрые, что мне делать? Как прокормить себя и сына? Этот негодник бросил своего родного ребенка!

— Ну хватит! — прорычал Тони; от его веселости не осталось и следа. Быстро спустившись по лестнице, он схватил Молли за руку и слегка встряхнул. — Если ты не замолчишь, я сверну тебе шею! Но сначала я хочу узнать, зачем ты на меня наговариваешь. Кто тебя сюда прислал? Отвечай, быстро!

Высвободив руку, Молли крикнула:

— Вы видите? Он мне угрожает! Ну скажите, разве он не подлец?

Толпа на лестнице глухо зароптала. Уильям Крокер, которому мистер Хэйт поспешил сообщить о скандале, протолкался вперед и, положив руку на плечо Тони, что-то тихо сказал ему на ухо. Тот кивнул.

— Пойдем, Молли, — бросил он. — Закончим этот разговор наедине.

Но проститутка не собиралась уходить. Умоляюще взглянув на мистера Крокера, она потребовала:

— Сначала пусть поклянется, что не причинит вреда ни мне, ни нашему сыну!

Тони громко скрипнул зубами:

— Я не обижаю детей! Клянусь, что тебя я тоже не трону — сегодня. А там будет видно.

Неестественно улыбнувшись, Молли кивнула.

— Хорошо, — пробурчала она и, схватив мальчика за плечо, устремилась вслед за Тони, прочь от презрительных и удивленных взглядов.

Когда скандальная троица вышла за пределы освещенного фонарями пространства и растворилась в темноте, люди зашевелились, словно прогоняя внезапное наваждение. Очнувшаяся толпа возмущенно загудела. По долетавшим до нее обрывкам фраз Арабелла поняла, что объектом всеобщего возмущения стал Тони Даггет.

— Мне очень жаль, что вы застали эту неприятную сцену, — сказал Ричард, увлекая Арабеллу вниз по лестнице, к карете.

Она вымученно улыбнулась:

— Почему же? Ведь она подтверждает ваше многократно высказываемое мнение о Тони.

Ричард вздохнул:

— Да, но я не хотел, чтобы вы убедились в этом при столь удручающих обстоятельствах.

— Я убедилась в этом пять лет назад, — бросила Арабелла. — И давайте оставим эту тему.

— Конечно. Я вас понимаю.

Ричар уже собирался подсадить ее в карету, когда к ним подошел Уильям Крокер. Его худое лицо было расстроенным. Взяв Арабеллу за руку, он тихо сказал:

— Я крайне огорчен тем, что вам довелось присутствовать при столь отвратительном скандале, моя дорогая, но, по-моему, на сей раз грехи Тони Даггета сильно преувеличены.

— Что вы имеете в виду? — пролепетала Арабелла, округлив глаза в невольной надежде.

Мистер Крокер слегка усмехнулся:

— Обычно я не обсуждаю подобные вещи с молодыми дамами, но, учитывая ваши прошлые отношения с Тони, хочу вам сказать, что, несмотря на распутство и бесшабашность Даггета, я не верю ни единому слову этой девицы. — Он заглянул Арабелле в глаза. — Да, она была его любовнице, но он порвал с ней, щедро оплатив ее услуги, за несколько месяцев до вашей помолвки — это мне доподлинно известно. — Он чуть улыбнулся. — Встреча с вами сильно повлияла на Тони, и он поспешил отделаться от Молли Добсон. — Мистер Крокер посуровел. — Но даже если бы я этого не знал, я мог бы поклясться жизнью своих детей, что Тони не способен бросить родного ребенка.

— Да ладно, Крокер, перестаньте! — вмешался Ричард; в его голубых глазах мелькнула досада. — Вы не хотите признавать очевидное, потому что вам нравится Тони Даггет и вы дружили с его родителями.

Крокер нахмурился:

— Дело не в этом. Тони не лгун. И это ни в ком не должно вызывать сомнений. И если Тони сказал, что ребенок не его, значит, так оно и есть, — произнес он жестко и одарил Ричарда таким взглядом, который обратил бы в бегство менее стойкого собеседника. — Многое из того, что говорят про Тони, — продолжал Крокер, обращаясь к Арабелле, — всего лишь сплетни и дикие вымыслы, которые Тони, увы, не стремится опровергать. Да, он с детства был избалован, но у него доброе сердце. Он никогда не врал и не пытался скрывать свои многочисленные грехи. — Крокер улыбнулся. — Если бы у Тони был незаконнорожденный сын, он бы открыто хвастался им перед всеми этими чопорными матронами и важными джентльменами. Кто хоть немного знает Тони, тот со мной согласится.