Арабелла мерила шагами комнату, в отчаянии пытаясь найти выход из того тупика, в который сама себя загнала. Ясно было только одно: как сказал мистер Крокер, Тони не лгун. И если он поклялся, что в ту злополучную ночь не приглашал Молли в охотничий домик, значит, это правда. Но кто же тогда ее пригласил?

Когда Арабелла и Ричард Кингсли уехали из Бродмаунта, Тони сразу же прошел с Молли Добсон и ее сыном в маленький кабинет, который предоставил ему Уильям Крокер. Плотно затворив двери, Тони хмуро оглядел Молли и мальчика, остановившегося посреди комнаты. Малыш испуганно жался к материнской юбке.

— Ну вот, теперь мы одни, и тебе больше незачем притворяться. Говори, зачем ты ломала комедию? И самое главное, кто тебя подослал?

Молли пожала плечами:

— Не понимаю, о чем ты говоришь. Я пришла сама. — Она старательно отводила в сторону свои голубые глаза и теребила в пальцах мягкие темные вихры сына.

— Ты , конечно , будешь упираться до тех пор, пока я не дам тебе денег. В какую же сумму, — устало спросил он, — ты обойдешься мне на этот раз? Сколько я должен тебе заплатить, чтобы узнать правду?

— По-твоему, деньги решают все? — оскорбилась Молли. — Но это не так! Ты слышал, что я сказала, и я не отступлюсь от своих слов.

Тони пристально смотрел на проститутку. Лицо его было непроницаемо. Он знал, что Молли падка на деньги, и если она молчит, значит, кто-то купил ее молчание за такую сумму, которая ему, Тони Даггету, просто не по карману. Впрочем, ее могли и запугать — в таком случае не стоит и надеяться, что она скажет правду.

Он сменил тактику:

— Кто настоящий отец ребенка? — Молли открыла рот, и он резко добавил: — Только не говори, что это мой сын. Можешь рассказывать сказки кому угодно, но я-то знаю, что мы с тобой расстались больше чем за полгода до твоего неожиданного появления в охотничьем домике Гринли. — Он мрачно усмехнулся. — Даже после снотворного я не мог не заметить твою по меньшей мере шестимесячную беременность. А что касается той ночи, то пусть другие думают, будто мы занимались любовью. Между нами ничего не было! И этот ребенок не мой.

— У тебя нет доказательств, — холодно бросила Молли.

Тони прищурился:

— Я вижу, ты твердо решила держаться своей наглой лжи.

Молли улыбнулась:

— Ты единственный, кто считает, что я лгу. Все остальные, слышавшие сегодня мою историю, мне поверили.

Тони посмотрел на сонного растерянного мальчика, который по-прежнему льнул к матери. Его большие голубые глаза закрывались сами собой, а нежные розовые губки растягивались в сладкой зевоте. Этот пятилетний малыш обещал превратиться в красивого статного юношу; у него были тонкие правильные черты лица и ладная фигурка. Он был похож на Молли. А темные волосы и голубые глаза, видимо, должны были доказывать его родство с Тони, однако в Натчезе голубоглазые брюнеты составляли чуть ли не половину всего мужского населения.

— Как зовут ребенка? — тихо спросил Даггет.

— Маркус.

Услышав свое имя, мальчик поднял голову, и Тони ободряюще улыбнулся ему.

— Хорошее у тебя имя, — сказал он малышу.

Маркус ответил очаровательной улыбкой, но застеснялся и быстро опустил глаза.

Тони резко обернулся к Молли.

— Сейчас не время для разговоров. Маркусу давно пора спать. Я распоряжусь… — Он вдруг замолчал. — Постой, а как ты сюда попала? И вообще, откуда ты узнала, что этой ночью я буду здесь?

После продолжительной паузы Молли сообщила:

— У меня есть свои источники. А насчет транспорта можешь не беспокоиться — я наняла фургон и извозчика.

— Где ты теперь живешь? — спросил Тони, понимая, что она не скажет ему ничего лишнего.

— Я дам тебе адрес, — ответила Молли. — Надеюсь, мы еще увидимся.

Взяв листок с адресом, Тони вышел вместе с Молли и Маркусом из дома Крокеров и повел их к фургону, стоявшему на главной подъездной аллее. Тусклый луч фонаря освещал старого негра, который ждал, привалившись спиной к облезлому боку повозки.

При их появлении старик выпрямился, Тони помог Молли и Маркусу влезть в фургон и кивнул извозчику. Тот отвязал лошадь и неуклюже взобрался на козлы.

Не убирая руки с диванчика, на котором сидела Молли, Тони сказал:

— Я заеду к тебе завтра днем… в три часа тебя устроит?

— Да. Буду ждать с нетерпением, — прощебетала Молли.

— Не советую, — отрезал Тони. — Вполне возможно, что я опять захочу свернуть тебе шею.

Он вернулся к ярко освещенному дому Крокеров. Все гости уже разъехались, остались только хозяин и Патрик Блэкберн; они ждали Даггета на веранде.

— Проси, Уильям, — сказал Тони, поднявшись по лестнице. — Мне очень жаль, что ты и твои гости стали свидетелями этой неприятной сцены. Надеюсь, я не стал для тебя законченным злодеем?

Уильям улыбнулся и положил руку на плечо Тони.

— Не волнуйся, — спокойно ответил он. — Я уже давно так не забавлялся — с тех самых пор, как ты уехал в Англию. Без тебя здесь скучновато, приятель.

— Спасибо, — проговорил Тони хриплым от волнения голосом. Его тронула открытая поддержка Уильяма. — А твоя жена такого же мнения?

Уильям кивнул:

— Милли души в тебе не чает с тех самых пор, как впервые увидела твою улыбку. Пойдемте-ка лучше в дом, выпьем по последней.

Уильям нарочно поспешил вперед, оставив Тони наедине с Патриком.

— Ну что, как дела? — спросил Патрик, вопросительно подняв брови.

— Хуже некуда, — печально отозвался Тони. — И самое страшное, что все это слышала и видела Арабелла. Проклятие! Мне просто чертовски не везет с этой женщиной. Теперь-то она ни за что не поверит, что после встречи с ней я порвал все отношения с Молли. — Он вздохнул. — Впрочем, она и раньше мне не верила.

* * *

На другое утро Арабелла проснулась поздно. В беспокойных снах ее преследовал один и тот же мучительный образ: Тони в объятиях Молли Добсон. Но, как ни странно, ее вера в его невиновность только окрепла. Принимая ванну и одеваясь, она корила себя за душевную слепоту. Тони Даггет, конечно, не ангел, но он человек слова.

Значит, тогда, пять лет назад, их свадьбу намеренно расстроили. Арабелла не хотела думать, что отвратительная сцена в охотничьем домике — дело рук кого-то из ее родных, однако такая вероятность не исключалась. Ее отец пришел в ярость, узнав о помолвке с Даггетом. Он готов был сделать все что угодно, лишь бы помешать этому браку. И не важно, что его вмешательство причинило бы Арабелле страдания: он был глубоко убежден, что действует ей во благо. Он ее спасал…Арабелла нахмурилась. Но отец, как и Тони, был человеком чести. Она не могла себе представить, чтобы он мог так недостойно поступить. А Мэри? Арабелла вздохнула. Мачеху тоже не стоило скидывать со счетов.