«Спокойно, спокойно», — повторяла она сама себе в такт размеренным движениям гребня.

Не готовый к такому приему, Хидео повернулся к стенному шкафу и начал медленно раздеваться, лихорадочно обдумывая, как быть дальше. Промолчать он не мог: сегодня нужно было завести речь о разводе, Фумико взяла с него слово. Судя по постелям, жена оставляла ему шанс на примирение. Достаточно извиниться, и она, возможно, все простит. Соблазн ухватиться за эту соломинку был силен, ему не хотелось причинять Мисако лишнюю боль. Может, все еще уладится, говорил он себе, развязывая галстук, надо только взять правильный тон. Сняв пиджак, он шагнул к жене, но в этот момент что-то выпало у него из кармана и покатилось по полу. Она обернулась на звук… Хидео узнал губную помаду Фумико, но Мисако оказалась проворнее его. Лицо ее налилось краской. Фумико, вот стерва, черт бы ее побрал! — подумал он.

— Ты что-то уронил, — заметила Мисако язвительно.

— Что? — Он попытался сделать вид, что не слышал.

— Это губная помада, — продолжала она. — Выпала из кармана, когда ты снимал пиджак.

Хидео сердито фыркнул и отвернулся к шкафу.

— Что еще за шутки! Я не пользуюсь помадой, она твоя. Валялась на полу, а я задел ногой.

— Нет, не может быть, она не моя, — ответила жена, кидая помаду ему.

Он отбросил блестящий цилиндрик ногой и отвернулся, снимая рубашку.

— Это ее, твоей любовницы? — спросила Мисако.

— Да ты совсем спятила, — деланно рассмеялся Хидео.

— Еще не настолько, чтобы не отличить свою помаду от чужой, — парировала она. — Я такую дешевку не покупаю. Она выпала из твоего кармана.

— Первый раз ее вижу, — пожал он плечами, стараясь говорить ровно.

Мисако постепенно теряла выдержку. Обида жгла огнем, руки начали дрожать. Стена искусственного спокойствия, воздвигнутая с таким трудом, пошла трещинами, а спасительной бамбуковой рощи поблизости не было. Яростные языки пламени вырвались наружу, накопленный гнев наконец взорвался.

— Ты врешь! — взвизгнула она. — Лжец! Мерзавец! Трус! Не смеешь даже заговорить со мной о разводе, мамочку посылаешь!

Хидео продолжал аккуратно складывать брюки. Об извинениях нечего и думать. Как ни утомительны женские крики, зато теперь сразу станет легче: жена потеряла контроль над собой. Отвечать на обвинения он не собирался, продолжая ее игнорировать. Равнодушие распалило Мисако еще больше. Понимая, что тем самым играет мужу на руку, она тем не менее уже не могла остановиться.

— Скажешь, я не права? Правда ведь, признайся!

Не получив ответа, Мисако швырнула гребень через всю комнату, угодив мужу в плечо. Эта выходка удивила ее саму больше, чем его, она понимала, что это ошибка, но тут же еще усугубила ситуацию, подбежав и яростно глянув Хидео в лицо, будто собиралась ударить.

— Ну, что молчишь? — крикнула она. — Может, позовем мать, ее спросим?

— Садись и перестань психовать, — последовал спокойный ответ. — Возьми себя в руки.

Мисако без сил опустилась на колени. Все их споры кончались одинаково: что бы муж ни натворил, виноватой в конечном счете оказывалась всегда она.

— Да, я хочу развода, — продолжал он. — Но мать тут ни при чем, я не хотел, чтобы она первая с тобой говорила, это вышло случайно. Мы все взрослые люди, тебе никто зла не желает, и нечего себя так вести. Нам нужно все обсудить и решить, что делать дальше.

Мисако перевела дух, пытаясь успокоиться.

— Это правда, что твоя любовница беременна? — спросила она уже нормальным голосом.

— Да, — кивнул он.

— И ты хочешь развестись, чтобы на ней жениться? Так?

— Совершенно верно, и я уверен, что ты меня поймешь.

Слова его прозвучали так небрежно, будто он объяснял, почему опоздал к обеду.

— Потому что я не могу иметь детей?

— Это было для меня большим разочарованием, — согласился Хидео. — Теперь у меня есть ребенок, и я хочу жениться на его матери, что вполне нормально.

— Нормально… — растерянно повторила Мисако.

— Абсолютно нормально! Мужчина должен быть мужчиной, а женщина женщиной, — произнес он тоном школьного учителя. — Каждый мужчина хочет иметь сына.

— А нормально, когда, имея жену, делают другой женщине ребенка? — вновь повысила голос она. Теперь пути назад уже не было, и ей хотелось ответить ударом на удар.

— Имея жену? — передразнил он. — Жену, которая не может не только родить сына, но даже доставить удовольствие мужу. Такую жену?

— Ах вот как! — Мисако запнулась, не находя нужных слов.

От душевной боли перехватило дыхание. Она понимала, что не в силах состязаться с Хидео в словесной перепалке. Глаза ее наполнились слезами.

— Ладно, что сделано, то сделано, — вздохнул Хидео. — Что толку теперь кулаками махать. Единственное, что нам остается, это мирный развод, и чем быстрее, тем лучше.

— У тебя все так просто… — всхлипнула она.

— Сложно будет только в том случае, если ты сама захочешь усложнить. Мой адвокат сказал, что в случае обоюдного согласия никаких проблем не будет.

— Но я твоя жена! Что мне потом делать? Куда я пойду?

— Твоя семья примет тебя обратно. Ну и конечно, я дам тебе денег, чтобы начать новую жизнь.

— Новую жизнь… — растерянно повторила Мисако.

— А почему бы и нет? Ты еще молода и хороша собой, найдешь какого-нибудь вдовца с детишками, как твоя мать… Ты же понимаешь, будь у нас дети, ничего не случилось бы.

— Ты хочешь сказать, что я одна во всем виновата? — Она смахнула слезы рукавом кимоно.

— Ну, уж во всяком случае, не только я, — усмехнулся Хидео. — Мне кажется, я доказал, что могу иметь детей.

Не в силах больше сдерживать слезы, Мисако отвернулась. Хидео устало опустился на футон.

— Какой же ты слабый, — тихо произнесла она. — Совсем не тот человек, за которого я выходила замуж. Как же ты изменился. Прячешься за то, что у нас нет детей, чтобы оправдать свою измену. Мы могли бы усыновить кого-нибудь, так многие делают… Тебе просто нужно избавиться от меня!

— Все, хватит! — оборвал ее Хидео. — Я устал. Работал с самого утра, и завтра тоже тяжелый день. Хочешь, поговори с моим юристом или найми собственного. Сегодня я больше не хочу обо всем этом слышать. — Он упал на постель и натянул на себя одеяло.

— Короче говоря, вопрос решен, — злобно прошипела она, но Хидео повернулся спиной и накрылся с головой.

Мисако вскочила, снова начала кричать, но от этого уже не было никакого толку. Хозяин сказал свое слово, и говорить было больше не о чем. Он отбросил ее в сторону, словно какую-нибудь тряпку. Как несправедливо!

Шорох за стеной свидетельствовал о том, что матушка Имаи, как всегда, пребывала на боевом посту. Выйти из спальни означало, возможно, столкнуться с ней нос к носу, а спать здесь, совсем рядом с этим человеком, было просто немыслимо. Мисако чувствовала себя словно запертой в клетке.