Так, быстренько бросить детей на баррикады. Сидеть тихо-тихо. Не напоминать о себе.

Мы чинно расселись на диване в гостиной. Из коридора доносилось бормотание. Голос ученика мадам Совершенство был мужским, зрелым. Интересно, зачем взрослому мужчине уроки этикета?

— Сидим смирно, — сказала я.

А сама встала и подошла к двери. Отсюда подслушивать было неудобно, и я потянула за ручку.

— Кашляй, — велела я Минни.

— Зачем? — девочка насупилась.

— Тебе жалко, что ли? Дверь скрипит, надо заглушить, — объяснила я.

Минни покашляла, и я приоткрыла дверь, даже выскользнула в коридор. Молодой мужской голос из соседней комнаты показался мне знакомым. Парень, слегка запинаясь, отвечал на вопросы мадам Пигмалион. Я заглянула в комнату. Да ладно!

— … тогда… розы… белые, — парень поерзал в кресле, скучающе глядя на потолок.

— Что ж, вполне неплохой посыл, — мадам Пигмалион была сама снисходительность. Она всем телом подалась к ученику, демонстрируя расположение и внимание. — А если она ответит вам белыми ромашками? Что они означают?

— Неуверенность… робость первых отношений.

— Отлично! Ваш ход.

— Цветущий папоротник.

—Признание магических талантов! Замечательно! Поскольку ваша условная избранница, милорд, несомненно, принадлежат к старой аристократической семье, цветущий папоротник подходит как нельзя лучше. Что ж, она отослала вам букетик фиалок. Невинность, тайная любовь. А вы, милорд, чем ответите?

Юджин Сальди тяжело вздохнул и буркнул:

— Цикламены.

— Вот как? Разрыв отношений? Отчего же?! — мадам Пигмалион всплеснула руками.

— Потому что к этому моменту потеряю всякое терпение. Я уже понял, что она девственница и до свадьбы мне ничего не светит… простите, — Юд сконфуженно прокашлялся, но решительно продолжил: — что она… ожидает узаконивания отношений, но, мутный омут, сколько можно тыкать мне в глаза свою невинность?!

— Ах, Юд! — разочарованно молвила мадам Пигмалион. — Вы так нетерпеливы! А ведь почти дошли до орхидей!

— Сомневаюсь, — пробурчал Юджин.

— Что ж, поговорим о таком искусстве, как традиционная переписка. В наши дни столь редко пишут любовные письма! А ведь это прекрасный способ самовыразиться и…

Сдерживая хихиканье, я ретировалась в гостиную. Юда однозначно записали на курсы этикета его неугомонные родственники. Это ж такой парень на выданье! Грех не заставить его потрудиться на благо семьи, в целях политических и генетических. Что он там о рычагах давления говорил? Это не рычаги, это рычажищи какие-то, раз он все это терпит!

Когда я вернулась, Минни и Джеймс крутились возле камина.

— Эй, сядьте! — встревоженно проговорила я.

Минни недовольно стрельнула в меня глазами:

— Мы не трогаем, только смотрим.

— Ада, прикинь, мадам держит на камине прах своего мужа. Вон в той урне, — сообщил Джеймс.

— Это ее личное дело. Ничего там не трогайте.

— Как же личное? — возразил Джеймс. — Если она нам каждый раз говорит: о боги! Какие грубейшие ошибки, юный Даркроуз! Боюсь даже представить, о чем думает сейчас мой муж, глядя на вас с каминной полки, визард! Мой супруг был самым воспитанным мужчиной во всем мире! Вам должно быть перед ним стыдно!

Надо признать, мальчик виртуозно изобразил интонацию мадам. Я чуть не рассмеялась, однако пожала плечами, косясь на зеленую керамическую урну рядом с фарфоровой фигуркой единорога, и предположила:

— Ну… возможно, это ее метод преподавания такой.

— Спорим, ты побоишься заглянуть внутрь, — сказала вдруг брату Минни, снова вызывающе на меня поглядев. — Описаешься небось, если увидишь настоящий человеческий прах.

— Чего это? — возмутился Джеймс. И протянул руку к урне.

— Спорим! Намочишь штанишки! — Минни показала брату язык.

— Эй! — повысила голос я. — Вы что там удумали? А ну не сме…!

Но было поздно. Джеймс уже держал урну, прижатой к груди. Мальчик неуклюже потянул на себя крышку. Покрытая глазурью ваза выскользнула у него из рук и упала на ковер, обильно усыпав пол возле камина серым пеплом. Джеймс с испуганным видом попятился от кучки праха, размазывая его ботинками по паркету, Минни в ужасе прижала руку ко рту.

Голоса мадам и демона зазвучали уже в коридоре, перед нашей дверью.

— Что же делать? — жалобно пробормотал Джеймс. — Что делать? Старуха меня прикончит! Это все ты, — набросился он на сестру. — Ты вечно… подзуживаешь, вот!

— А ты вечно ведёшься! — с паническими нотками в голосе огрызнулась Минни.

— Так! Сохраняем спокойствие и думаем! — грозным шепотом приказала я. — Джеймс, хватит топтаться по мистеру Пигмалиону! Подними урну! Минни, каким заклинанием можно быстро собрать мусор?

Минни показала мне дрожащий пальчик, к счастью, не средний, а указательный, с нежным детским ноготком. Девочка быстро сложила пасс. К сожалению, это заклинание я еще не практиковала, обходилась веником и совком.

— Сможешь собрать?

— Я заблокирована!

— Но чернилами ты меня ведь как-то облила?

Под моим обвиняющим взором Минни скуксилась, кивнула, сложила пасс уже с магией и постучала коготком об ладонь. Прах пришел в движение и серым облачком воспарил над полом. Джеймс подставил урну… но тут обнаружилась одна неприятная деталь: по-видимому, уборка в доме мадам тьюторши до сих пор проводилась без особого усердия, и заклинание подняло весь мусор из ворсистого ковра. Чего только не намешалось в прах! Непонятная пятнистая шерсть клоками, крошки печенья, дешевенькая сережка и даже молочный зуб. Вместе с сором в мини-смерчике вращались также красивые янтарные бусинки. Не могу сказать, что они шли господину Пигмалиону в его нынешнем виде, но зато весьма оживляли картину.

Времени изображать Золушку и отделять посмертное состояние покойного хозяина дома от его замусоренности у нас не было. Голоса по-прежнему звучали у двери, но мадам могла в любую минуту проверить своих юных учеников. Красивенькую картину она бы увидела.

— Вряд ли она туда заглядывает, да? — с надеждой предположила я.

— Если бы! — Джеймс мрачно тряхнул головой. — Заглядывает. Я как-то вернулся за учебником и видел, как она внутрь вазы весь свой день пересказывает. И, конечно, на всех жалуется.

— Вот же мутная топь! — выругалась я. 

— Полностью согласен.

Мы, все трое, подпрыгнули на месте и в ужасе обернулись. Прах вместе с бусинами и молочным зубом осыпался на ковер.

— Вы чё делаете? — с любопытством поинтересовался Юджин Сальди.

И когда он вошел, демоняка?!