– Скорее бы. Или они думают, что мы так долго копаемся? Почему нам не дали номер? Позвонили бы сами.

– Конспирация, – подняв палец к звездному небу, сказал чернорубашечник.

И тут, словно по сигналу, зазвенел телефон.

– ..

– Да, она у нас.

– ..

– Абсолютно спокойна.

– ..

– Да, как и договаривались. Еды и питья у нас пока хватит, но нужно будет, один из нас подскочит в город. Ничему не удивляться… Мы к этому приучены, – чернорубашечник зло выключил трубку. – Я нутром чую, когда мне не доверяют. Такое чувство, будто из лесу за домом наблюдают.

– Тебе всякая ерунда мерещится. Никому не нужны ни мы, ни баба, нутром это чую, – и он сладко зевнул.

– Выпьем, все дела сделаны, – предложил чернорубашечник, откупоривая бутылку.

Ночь за окном отзывалась то далеким собачьим лаем, то тревожным шумом деревьев. Двое мужчин понемногу пили, не спеша закусывали.

– Все-таки, если ее приказали взять, значит, в этом есть смысл, – после пятиминутного раздумья произнес чернорубашечник.

– Конечно есть. Журналистов просто так не похищают.

– Завтра в новостях наверняка покажут. Электрик пожал плечами:

– Я не тщеславен.

– Врешь, всем хочется быть знаменитыми.

– Хотел бы стать знаменитостью, пошел бы в журналисты или в телеведущие.

– Туда конкурс побольше, чем на нашу специальность.

– Я свою работу люблю, – проговорил электрик. – Иногда, конечно, не сладко приходится, но мы с тобой вроде санитаров, нечестных бизнесменов к рукам прибираем.

– Каждый себе находит оправдание, – сказал чернорубашечник и тут же выпил. – Не буянит, не требует выпустить. Такое впечатление, будто ее каждый месяц похищают.

– Значит, в отличие от нас, знает за что.

Без нескольких минут двенадцать Сергей Дорогин, объехав микроавтобус, ловко зарулил во двор, где находилась квартира Варвары Белкиной. Он сразу увидел две милицейские машины прямо у нужного ему подъезда, увидел входящих и выходящих из подъезда людей в форме. Как всякий человек, находящийся не в ладах с законом, Дорогин сообразил, что будет лучше, если он проедет мимо.

Так и сделал. Доехал до конца двора, остановил машину, вышел из нее. Постоял, покурил, посмотрел на бегающих сотрудников МВД, растоптал окурок. На сердце было неспокойно, но ему казалось, что с Белкиной ничего случиться не может. «Уж очень уверенная в себе эта баба. Может, какие пьяные разборки в подъезде, может, сосед соседа ударил, может, квартиру подставили? Всякое может случиться в большом городе и в доме, где живут далеко не бедные люди. Позвоню из автомата», – решил он и не спеша двинулся к арке, даже не глядя в сторону милиции.

Он умел держаться с достоинством, независимо – так, чтобы не вызывать никаких подозрений. В арке послышалось гудение автомобильного двигателя, негромкое. Дорогин отступил в сторону, чтобы пропустить машину. Это была черная «Волга» с затемненными стеклами и с антенной на крыше. Что-то знакомое почудилось ему в этой машине, где-то он ее уже видел.

«Волга» остановилась прямо напротив Дорогина, он увидел собственное отражение в тонированном стекле. Дверца открылась.

– Какие люди! – услышал он знакомый голос и увидел протянутую для рукопожатия ладонь с обручальным кольцом, – Ба, – произнес он, – полковник Терехов! Полковник вышел из машины и с подозрением посмотрел на Дорогина, словно тот скрывал от него какую-то тайну.

– Вы-то что здесь делаете? – поинтересовался Муму.

– По делу приехал, – Терехов выглядел мрачным и озабоченным. Встречи с Муму не сулили ничего хорошего, раньше после них возникали одни проблемы. – Ты не знаешь, где Белкина? – напрямую спросил полковник, будучи уверенным, что Муму уже в курсе случившегося.

– Дома, наверное, – пожал плечами Сергей и тут же сопоставил виденное с тем, что знал. – С ней что-нибудь случилось?

– Хреновые дела, – все еще подозревая Дорогина в неискренности, сказал полковник и отвел его в сторону. – Ты в самом деле не знаешь или притворяешься?

– Что с ней случилось?

На этот раз полковник поверил Дорогину.

Тот объяснил:

– Я у нее в последние дни – вроде шофера. У них то ли руку редакционный водила сломал, то ли ногу.

– Похитили Белкину, – не очень уверенно сказал Терехов.

– Не понял… Кто?

– «Новый русский порядок», – загадочно произнес Терехов и ждал объяснений от Дорогина. Тот ровным Счетом ничего не понял.

– Какой порядок? Какой он, на хрен, русский?

И тогда полковник быстро объяснил, что его привело сюда:

– Ночью по телефону доверия МВД позвонили и представились «Русским новым порядком». Потребовали отпустить недавно задержанного террориста Ивана Черкизяна, пытавшегося петардами подорвать памятник Петру Первому, обменять на журналистку Белкину, которую его друзья похитили прямо из квартиры.

– Кто такой Черкизян? Никогда не слышал, – сказал Дорогин.

– Псих один, причем конченый. Эксперты, увидев его, даже вопросов не задают. Говорят, он стопроцентный шизофреник, обуреваемый манией величия. Поскольку он все-таки пытался подорвать памятник и раньше на учете нигде не состоял, назначили повторную экспертизу.

– При чем здесь Белкина? – недоумевал Муму. – Не могли кого-нибудь другого украсть?

И тут Дорогин вспомнил, как Варвара ему вскользь рассказывала о террористе-придурке, о звонке, о жидо-масонском заговоре. Он хлопнул себя ладонью по лбу:

– Вспомнил кое-что! Говорила она мне, но и сама, кажется, значения этому не придавала.

– По-моему, Черкизян псих, и никакого «Нового русского порядка» не существует, – признался полковник Терехов. – Организация – миф, но, возможно, у него существует пара друзей, таких же придурков, как и он сам, которые украли Белкину. Что теперь делать, я даже не представляю, психа вычислить трудно.

– Что в квартире? – поинтересовался Муму.

– Компьютер разобран, к тому же знающим человеком. Вынули хард диск.

– Белкина не такая уж простая баба, чтобы ее можно было украсть. Ее обмануть тяжело, она людей насквозь видит, с этого и живет. Как ее украли?

– Прямо из квартиры. Завернули в ковер и унесли. Возможно, дали по голове чем-нибудь тяжелым.

– – Кто-нибудь видел? – спросил Муму.

– Никто. Мы уже всех соседей опросили, собачников, которые поздно собак выгуливают, тоже опросили. Никто ничего не видел.