Сильвестр с самого утра появился на рынке. Как всегда, оставив автобус во дворе, он сновал между любителями видео, неторопливо жуя жвачку.

– Ну что, пока ничего? – взглядом обращался он к лоточником.

Те отрицательно качали головами:

– Покупатель еще не пошел, то ли спит, то ли день сегодня не грибной.

– Ну как дела, малыш? – обратился Сильвестр к рослому мужику лет шестидесяти, торгующему аудиокассетами.

– Вон, глянь, с тебя пиво, кроме всего прочего. Сильвестр мгновенно проследил взглядом туда, куда указывал лоточник. У противоположного развала с ноги на ногу переминался мужчина с длинными волосами в дорогой кожаной куртке. На бандита он не был похож – скорее всего представитель творческой интеллигенции: то ли художник, то ли артист. «Скорее артист, крепко сложен, прикинут неплохо.»

Сильвестр неторопливо приблизился и задал вопрос, состоявший из одного слова:

– Интересуетесь?

По взгляду, каким мужчина посмотрел на него сверху вниз, Сильвестр понял, этот интересуется – его покупатель. Мужчина ему не понравился, что-то презрительное было в его взгляде и в очертаниях рта, словно он других не считал за людей. «Точно, артист! Так со сцены в зал смотрят.»

– Интересуюсь. Что у тебя есть?

– Много чего, все, что пожелаете.

– Чего же я желаю? – мужчина вытащил из кармана руку, сверкнул перстнем.

Даже на глаз Сильвестр определил, что перстень дорогой, с настоящим бриллиантом, да и в мочке уха поблескивал маленький бриллиант.

– Если обычное, то мне его в жизни хватает. Чего-нибудь такого, чего у других нет.

– Негритянки, китаянки, вьетнамки, бомжи… – скороговоркой принялся перечислять товар Сильвестр.

Мужчина движением головы давал понять – «нет», пока не услышал нужное слово.

– Малолетки, старухи…

– Стоп, – сказал мужчина, – малолетки и старухи. Это любопытно. Старухи-то хоть древние, толстые, морщинистые, а малолетки гладенькие, миниатюрные?

– Это раздельно, – пояснил Сильвестр. – Малолетки на одной кассете, старухи – другое кино.

– Не вопрос, – сказал мужчина, вытаскивая из кармана портмоне.

– Что вы, не здесь, я с собой не ношу. У меня в карманах жвачка, ключи и сигареты, а в рюкзаке вполне приличные фильмы: легкая эротика, «Калигула»…

– Короче, полный отстой, – резюмировал мужчина. – Ну что ж, ты поведешь меня в закрома, пощупать, посмотреть золотые россыпи? Монитор у тебя хоть есть?

– Что вы, какой монитор! Я бедный человек.

Мужчина усмехнулся:

– Действительно, был бы ты богатый, то покупал бы, а не продавал.

Такие рассуждения Сильвестру не понравились, и мужчина не нравился ему все больше и больше. Но за сегодняшнее утро он не продал ни одной кассеты. Было похоже, что день сегодня неудачный, не уйдет ничего. Поэтому Сильвестр решил: «На безрыбье и рак рыба. Что я ему в душу буду заглядывать? Мне замуж за него не идти. Мужик как мужик. Нужны ему кассеты, пусть платит. Получит».

– Пойдемте, – вежливо и угодливо произнес Сильвестр и засеменил.

Мужчина смотрел на ботинки Сильвестра. Ботинки наверняка сорок шестого размера, но носки загнуты и переломаны не были, ботинки приходились Сильвестру впору. «Этакий лилипут, а такие гигантские лыжи!» – мужчина неторопливо двинулся вслед за Сильвестром.

Когда выбрались из толпы, мужчина оглянулся и чуть заметно качнул пальцем. От покупателей отделились еще двое широкоплечих, а потому кажущихся не очень высокими парней. Они шли в отдалении, о чем-то беседуя, делая вид, что не имеют отношения ни к Сильвестру, ни к его спутнику.

– Далеко еще шагать?

– Не очень, во дворе.

Добрались до микроавтобуса. Сильвестр сунул ключ в дверцу, посмотрел на спутника. Тот стоял, склонив голову набок. Никого и ничего, что могло вызвать подозрение торговца порнопродукцией, не было. Двое следовавших за ними парней свернули за микроавтобус и вошли в подъезд, даже не оглядываясь.

– Сейчас найду, – сказал Сильвестр, забегая в салон. Мужчина спокойно следил за тем, как Сильвестр откидывает сиденье и роется в ящике.

– Вот, пожалуйста.

Мужчина уже сидел в салоне, держа две кассеты в руках.

– Вот это девочки, а это бабушки. Так сказать, внучки и бабушки.

Мужчина вытащил кассету из футляра, осмотрел ее. Остановился на маркировке. Затем задвинул дверь и вынул из внутреннего кармана куртки еще одну кассету без футляра. Сунул их под нос Сильвестру.

– Посмотри сюда.

– И что я должен увидеть?

– Кассету. Смотри внимательно, они из одной серии. Эту кассету ты продавал?

– Может, и я. Ну и что из того? У меня вон сколько кассет, я торговец, а не производитель, что дадут, то и реализую.

И тут возле микроавтобуса появились те самые крепкие парни, которые заходили в подъезд. Сильвестр похолодел. То, что все они не из милиции, это ясно, на ментов у него был нюх. Если бы у него появилось хоть малейшее подозрение, он бросил бы своего покупателя еще на рынке и, сославшись на какую-нибудь очень вескую причину, исчез бы с глаз долой.

«Это не менты, это бандиты», – понял Сильвестр. Но на кого они работают, чего хотят от него, маленького человека в прямом и переносном смысле, было неясно. Тем временем его уже придавили к сиденью. Он увидел лезвие ножа, длинное и узкое. Такое лезвие пропорет его насквозь, и острие на два пальца выйдет из спины.

– Фильм с малолетками – это три девчонки, забавы на крыше?

Сильвестр кивнул.

– А теперь расскажи, где ты взял эту кассету?

– На рынке купил.

– Ты продавец, а не покупатель, – напомнил обладатель бриллианта.

– Я купил кассету, понемногу переписывал и продавал.

– Много продал?

– Штук пять.

– Точнее!

– Тринадцать.

– Несчастливое число – тринадцать. Еще их у тебя МНОГО?

– Это последняя.

– Ты мне хочешь сказать, что эти кассеты не с лазерного диска перегнали?

Сильвестр хотел соврать, но по блеску глаз обладателя бриллиантов понял, что того не проведешь: в предмете, о котором идет речь, он разбирается лучше Сильвестра.

– Ладно, ребята, я все скажу, только не бейте меня. Я не сам переписывал ее, мне на реализацию один мужик дал…

– На Петровича работаешь?

– Откуда же я знаю, Петрович или Васильевич? Мне дают кассету, я продаю, вечером забирают выручку.