— Не забудь, что Митч уже едет, чтобы повидаться с тобой, Тедди. — Она бросает мне одну из своих искусных улыбок. — Мы собираемся ненадолго вывести Снуки на свежий воздух.

После этого она уводит Кендру вместе с собачкой из номера.

— Давайте вернемся к нашим делам, — говорит доктор Лунд. — Что конкретно у вас на уме, сын мой? Какой именно документальный фильм вы планируете снимать?

— Ну… — говорю я.

И внезапно, без всяких на то причин, моя тщательно отрепетированная беседа куда-то улетучивается, а в голове образуется звонкая пустота. В отчаянии я смотрю на пастора Лена Ворхиса.

— Вероятно, я мог бы начать с… Я слышал ваше выступление, пастор Ворхис… Это было, хм… интересно. Можно мне задать вам несколько вопросов по вашей теории?

— Это не теория, сын мой, — ворчит Гибкий, стараясь удержать свою неизменную улыбку. — Это правда.

Понятия не имею, почему эти трое мужчин заставляют меня так нервничать. Возможно, здесь срабатывает сила их коллективной убежденности и их личности — невозможно стать проповедником из списка «Форчун 500», не будучи человеком харизматичным. Мне все же удается взять себя в руки.

— Но… если вы говорите, что первые четыре печати были только что открыты, разве это не противоречит вашим верованиям? Насчет того, что церковники будут вознесены до того, как всадники принесут на землю опустошение?

Эсхатология — учение о пророчествах конца света — очень быстро становится все более сложной и запутанной. Согласно моим исследованиям, доктор Лунд и Гибкий являются приверженцами теории Вознесения до наступления бедствий, когда Вознесение будет иметь место до семилетнего периода страданий (то есть до того, как Антихрист возьмет верх и превратит жизнь остальных из нас в кошмар). Убеждения пастора подпадают под теорию Вознесения после наступления несчастий, где получившие новую жизнь христиане будут оставаться на земле, чтобы быть свидетелями стадии расплаты с пожарами и адской серой, которая, по его словам, уже началась.

Красивое лицо пастора Лена напрягается, он нервно поправляет лацкан пиджака, но Гибкий и доктор Лунд в унисон усмехаются, как будто я мальчик, который по глупости сказал что-то неподобающее, но веселое.

— Здесь нет никаких противоречий, сын мой, — говорит Гибкий. — В Евангелии от Матфея, глава 24, сказано: «Ибо восстанет народ на народ и царство на царство; и будут глады, моры и землетрясения по местам; все же это — начало болезней».

Доктор Лунд подхватывает:

— Это происходит повсюду. Прямо сейчас. И мы понимаем, что «болезни» эти сигнализируют об открытии первых четырех печатей. Из Откровений и со слов пророка Захарии мы также знаем, что после этого по миру посланы четверо вестников. Белый конь — на запад, красный — на восток, черный — на север, а бледный конь — на юг. Теперь, когда печати открыты, наказание падет на Азию, Америку, Европу и Африку.

Я с трудом стараюсь следовать этой логике, в итоге удается зацепиться только за последние слова.

— А Австралия? А Антарктида?

Гибкий снова посмеивается над моей тупостью и качает головой.

— Они не являются частью глобального падения нравов, сын мой. Но и до них дойдет черед. Правительства стран мира соберутся вместе с ООН, и образуется многорогий зверь Антихристов.

Теперь, когда меня с порога не взяли за шкирку и не дали пинка под зад, я уже чувствую себя несколько более уверенно. Я говорю, что, по данным NTSB, все аварии обусловлены вполне объяснимыми событиями — ошибкой пилота, возможным столкновением с птицей, техническими неполадками, — а вовсе не вмешательством сверхъестественных сил (каким-то образом мне удается сформулировать это так, чтобы не упоминать пришельцев или дьявола).

Пастор Лен открывает рот, чтобы ответить, но тут вмешивается доктор Лунд:

— Я сам отвечу на этот вопрос, Лен. Вы считаете, что у Господа не хватило бы сил сделать так, чтобы эти события выглядели как несчастные случаи? Он хочет испытать нашу веру, отделить верующих от язычников. Мы приняли во внимание его призыв. Но мы занимаемся спасением душ человеческих, сын мой, и, когда будет найден четвертый всадник, даже самые заблудшие будут призваны в его стадо.

Я чувствую, как у меня отвисает челюсть.

— Четвертый всадник?

— Именно так, сын мой.

— Но ведь в катастрофе в Африке никто не выжил.

Пастор Лен и доктор Лунд переглядываются, после чего доктор Лунд едва заметно кивает.

— Мы считаем, что выжившие есть, — говорит пастор Лен.

Я, запинаясь, говорю, что, согласно данным NTSB и авиационных агентств Африки, вероятность того, что кто-то мог выжить после катастрофы рейса «Далу Эйр», полностью исключена.

Доктор Лунд иронично улыбается.

— Они то же самое говорили насчет остальных трех аварий, а вы посмотрите, что Господь решил показать нам.

Он выдерживает паузу. А затем задает вопрос, который, как я знал, рано или поздно возникнет:

— А вы спасли свою душу, сын мой?

Странные глаза-пуговки Гибкого Сэнди буравят меня насквозь, и я вдруг снова оказываюсь в школе, стою перед директором. Меня переполняет горячее желание солгать, сказать: «Да, конечно, я один из них, из спасенных». Но видение быстро проходит, и я говорю им правду:

— Я еврей.

Доктор Лунд одобрительно кивает. Улыбка Гибкого Сэнди даже не дрогнула.

— Евреи нам нужны, — говорит доктор Лунд. — Вы — важная составная часть грядущих событий.

Я понимаю, о чем он говорит. После Вознесения и правления Антихриста Иисус вернется, чтобы победить неверных и силой свергнуть Антихриста с его трона. Эта битва должна произойти в Израиле, и доктор Лунд, как и многие из тех, кто верит в пророчества, громогласно заявляет, что настроен про-израильски. Он считает, что, как об этом сказано в Библии, Израиль принадлежит евреям и только евреям, и непреклонен в том, что разделу земель и мирным переговорам с Палестиной необходимо решительно противостоять. Ходят слухи, что во времена пребывания президента «Билли-Боба» Блейка в Белом доме доктор Лунд был там регулярным посетителем. Мне хочется задать ему вопрос насчет слона в комнате — почему, собственно, тот, кто искренне верит в неминуемое наступление конца света, связывается с политикой? — однако доктор Лунд поднимается, прежде чем я соображаю, как это сформулировать.

— Счастливого пути, сын мой, — говорит он. — Свяжитесь с пресс-секретарем, она поможет вам во всех вопросах.

После еще одного раунда рукопожатий меня выпроваживают. (Через несколько дней я так и сделал, как он сказал, но услышал лишь лаконичное, резкое «доктора Лунда сейчас нет» и полное молчание в ответ на все свои попытки связаться с Гибким Сэнди.)

Покидая конференцию с книгой «Ушедшие» и Библией с рыбаком на обложке под мышкой, я обхожу плотную шеренгу громадных телохранителей, окруживших мужчину в еще более дорогом костюме, чем у доктора Лунда. Я сразу же узнаю его. Это Митч Рейнард, бывший губернатор штата Техас, который всего за пару недель до этого объявил о своем намерении баллотироваться в президенты от республиканской партии.