– Нет. Но если вы имеете такую непростительную склонность, Америка едва ли вас полюбит. Я это имел в виду. Вы вольны делать все, что вам вздумается, если время от времени выказываете раскаяние. А у меня нет ни малейшего желания это делать.

– Но как раз вы и могли бы изменить подобный подход. Разделить стыд и секс.

– Ну, это вовсе не мое дело. Я просто парень, который надевает разные костюмы и изображает разных людей, чтобы заработать на жизнь.

Я с силой потерла затылок, подумав о том, что случилось бы с моей карьерой и с доверием ко мне, если бы кто-нибудь узнал о том, что я состою в обществе С.Е.К.Р.Е.Т. Для меня все было бы кончено. И еще возникли бы вопросы насчет моей пригодности к роли матери, хотя сомневаюсь, что их задал бы Джулиус. Да, наверное, он был бы все же шокирован, однако он не принадлежал к той категории мужчин, которые за неразборчивость женщин в сексуальных связях лишают их всех прав, не говоря уже о материнстве. И тем не менее я содрогалась при одной только мысли, что меня могли бы разоблачить.

Актер сменил тему, заведя речь о гуманитарной помощи, которую он оказывал по всему миру, в особенности в Судане. Я поддержала его, и мы заговорили о том, почему люди не воспринимают всерьез политические и социальные устремления голливудских звезд.

– Я ведь и не ожидаю, что кто-нибудь станет смотреть всерьез на меня, – сказал актер, наклоняясь вперед и зажимая ладони между коленями. – Я ожидаю, что люди взглянут на саму проблему. Люди просто ненормальны, если думают, что войны где-то за морем никак не воздействуют на их местную экономику, не говоря уже о национальной безопасности. Но ведь именно из-за далеких войн вас заставляют снимать обувь, если вы летите рейсом из Петалумы в Пеорию, в этом виновата война в Сирии или Дарфуре!

Как я и задумывала, мы урвали для себя больше времени, чем другие журналисты. Когда наши микрофоны были уже выключены, актер встал, чтобы пожать мне руку, и на несколько секунд задержал ее в своих ладонях. А может быть, мне это лишь почудилось.

– Разговор был весьма поучительным. Сюжет получится потрясающим. Спасибо, – сказала я, с неохотой отбирая свою руку.

– Наоборот. Спасибо вам, Соланж Фарадей, за ваши серьезные вопросы.

Он назвал меня полным именем? И усмехнулся? Вау… Ладно.

Мы проводили актера взглядом, когда он вышел в соседнюю с гостиной комнату, сопровождаемый агентом и еще полудюжиной людей из его свиты. Мои парни принялись молча собирать провода. Дениз сложила треножник. Я поменяла туфли, надела другие, без каблуков, и уже собиралась отправиться в обратный путь вместе со всей командой, но в это время актер опять появился в гостиной, в хлопчатобумажной рубашке и джинсах; он явно только что умылся.

– Они там все устроили небольшой перерыв, в той части номера, – пояснил он. – Выпьете со мной, Соланж?

Моя команда внезапно засмущалась. Дениз бросила на меня взгляд, который буквально кричал: «Черт побери! Не отказывай ему!» Но у меня в голове было другое: «А что, если все в редакции новостей узнают, что я флиртовала с тем, у кого брала интервью? Что они подумают?»

Ответ прозвучал в моем уме сам собой, произнесенный неподражаемым голосом Марши Ланг: «Да кому какое дело, Соланж?» Наши талантливые мужики спят со множеством женщин, которых привлекает их скромная слава. А уж Билл Ринк, болван-метеоролог, вообще прославился своей любвеобильностью, и благодаря чему? Благодаря тому, что водит указкой по пластиковой карте Луизианы?

Но мне сорок один год.

Я зрелая женщина.

Я хорошая мать.

Я одинока.

Я много работаю.

И могу делать все, что захочу.

– Конечно. С удовольствием выпью. Виски, пожалуйста. Чистый, – сказала я, поворачиваясь к Дениз и произнося одними губами: «О, мой бог!..»

В общем, через минуту мы с актером остались наедине.

– А теперь пришел мой черед задавать вопросы вам, – промурлыкал актер.

Я повернулась к нему лицом:

– Конечно.

И вдруг пожалела о том, что на мне туфли без каблуков и простая одежда.

– У меня к вам вот какой вопрос, мисс Фарадей: вы принимаете Шаг?

По причинам, которых мне никогда и ни за что не объяснить, я подумала, что он меня дразнит, раздобыв сведения о С.Е.К.Р.Е.Т. благодаря силе своей актерской власти.

– Черт, ну да! – брякнула я. – А вы-то откуда об этом знаете, черт побери?

Он с несколько озадаченным видом вернул на место пробку хрустального графина, который держал в руках.

– Так это «да» или «нет»?

Это что, на самом деле?..

– Вы хотите сказать, что вы… что вы рекрут? Связаны с С.Е.К.Р.Е.Т.?

Он снова хитро улыбнулся:

– Ну да.

– Но как? Почему? С чего вам-то этим заниматься?

Актер вышел из-за стойки бара и поставил наши бокалы на кофейный столик.

– Ну, я мог бы и вас спросить о том же самом. Вам-то зачем все это? Вы прекрасная женщина, добившаяся всего своими силами. Для чего вам нужен С.Е.К.Р.Е.Т.?

Я растерялась, внутри у меня начиналась буря. Отчасти от нервов, отчасти от радости, отчасти от потрясения. Но прежде чем я успела ответить, актер продолжил:

– Для меня имеет огромный смысл делать что-то в этом роде. Секс без ограничений, с прекрасными женщинами, возможность делать все, чего я захочу, и все, чего они захотят. И при этом никаких проблем с расставанием. Никаких последующих обязательств, гарантия тайны – и никаких денег, переходящих из рук в руки и портящих все переживания. Для парня вроде меня это идеальный вариант. Потому что я не способен на… тесные отношения. Эмоциональные. На экране – да, пожалуйста. Но в жизни – нет. И я не думаю, что сегодня могут возникнуть какие-то осложнения, потому что я хочу просто заняться с вами сексом. И вообще-то, очень даже хочу. Что вы скажете, мисс Фарадей?

Я мысленно вспомнила Шаг шестой. «Уверенность». Я же не теряла ее, когда брала интервью у звезды, играя роль журналистки. И уж точно этот мужчина буквально излучал уверенность. Хватило бы на нас обоих. Но сейчас я была женщиной в удобных туфлях без каблуков, в уродливых очках и, о боже, с коралловой помадой на губах. Внезапно я ощутила себя незначительной, старой и лишенной вкуса, недостойной звездного внимания этого мужчины – известного, красивого, умного и властного, – мужчины, вальяжно сидевшего в кресле и имевшего вид короля, обозревающего свои владения.

– Не стоит так уж удивляться, Соланж. Я просто мужчина в джинсах, который пьет виски после работы и которому хочется увидеть в своей постели прекрасную обнаженную женщину. Если она меня захочет.

Я подошла к кофейному столику, взяла свой бокал, сделала большой глоток и чуть не задохнулась. Вытерла губы и поставила бокал обратно на столик: