Возможно, прошедший день каким-то образом обнулился. Ханна открыла окно, лучи редкого ноябрьского солнца проникли внутрь. Она вдохнула полной грудью. Да, воздух здесь посвежей, чем у нее дома.

Похоже, Элла действительно забыла все то, что ей следовало забыть из событий минувшего дня. Стоило Ханне появиться на лестнице, как в чашки потек кофе, а на столе появились свежеиспеченные булочки. Элла улыбалась. Пытаясь разобраться в ситуации, Ханна пожелала ей доброго утра. Вроде бы все в порядке. Настроение у Эллы явно улучшилось.

– Вчера вечером. Что ты все-таки делала?

Элла вопросительно посмотрела на Ханну и написала:

– Была у Вигдис.

– А потом?

Элла приписала еще фразу:

– Весь вечер.

Ханна хотела было возразить, рассказать о своем звонке сестре Эллы, однако что-то удержало ее. Хорошее настроение могло оказаться непрочным, не стоило его разрушать. Вполне вероятно, Ханна попросту не поняла Вигдис. Что, если та уехала всего десять минут, а не несколько часов назад? Булочки были съедены в молчании. Элла читала газету, Ханна что-то писала в своем блокноте. У нее возникла идея: в ее детективе должна фигурировать лошадь. Как в той саге, там должна быть лошадь, скакать на которой не разрешается никому, однако один из подозреваемых крадет коня и уезжает на нем. Уезжает, но куда? Ханна щелкает ручкой – раздражающая окружающих привычка, которая заставляет погрузившуюся в газету Эллу приподнять бровь. Ханна это заметила.

– Прости, но я тут кое о чем подумала. Последние несколько дней выдались такими… необычными. А я хотела… Я ведь еще ничего не успела посмотреть здесь в округе. Вот я и подумала, что неплохо было бы выбраться на природу. Верхом.

Элла посмотрела на нее так, будто не совсем поняла. А может, постаралась себе представить Ханну верхом на лошади. Вероятно, последнее, ибо пожилая дама расцвела в улыбке. И кивнула.

– Farðu þangað. Það er best[32].

Она записала адрес, Ханна взяла бумажку и поблагодарила.

– Как думаешь, они сегодня открыты?

Элла кивнула. Ханна поблагодарила ее за завтрак, помогла убрать со стола и помыть посуду. Решила сегодня пренебречь ванной. Что толку поддерживать чистоту, когда отправляешься на конюшню? Она почувствовала, что искренне рада этой спонтанной вылазке, и с некоторым беспокойством завела старый джип Эллы, который ей разрешили взять по такому случаю.

Найти это место оказалось легко. Помимо весьма точных указаний, полученных ею от Эллы, на всем пути было расставлено множество табличек. Но когда Ханна подъехала к конеферме Гудмундура, она испугалась, причем настолько сильно, что без раздумий резко ударила по тормозам. Она еще раз посмотрела в заляпанное грязью окно – невероятно! Не может такого быть! Это не может быть он. Это просто не может быть он!

29

Ханна посидела в машине еще некоторое время. Ей хотелось развернуться и уехать, потихоньку сбежать из этого места. Однако некое чувство, подогреваемое гневом и любопытством, заставляло ее остаться. Она сделала глубокий вдох и, не представляя себе, к чему все это приведет, решила действовать по ситуации. Черт подери, никак он не должен был сюда приезжать и вторгаться в ее владения!

Увидев ее, он улыбнулся, как будто ждал, что она – именно сегодня! – должна появиться здесь. Будто они об этом заранее договаривались. Обнаженные в широкой, несомненно поддельной, улыбке ровные, белоснежные, явно отбеленные зубы выглядели как-то неестественно и гадко. Ханну чуть не стошнило при виде этого гребаного Йорна Йенсена.

– Какого черта ты здесь делаешь?

– И тебе тоже здравствуй! Рад тебя видеть.

– Нет, ты ответь: что ты тут делаешь?

Ханна шагнула к Йорну с видом домовладельца, защищающего право на свою собственность, и окинула его критическим взглядом. На нем красовались кавалерийские сапоги, практичные брюки и теплая уличная куртка дорогой норвежской фирмы. Со шлемом для верховой езды под мышкой он выглядел как человек, тщательно продумавший свой костюм сообразно ситуации.

– Мне захотелось поездить на исландских лошадках. Не катался верхом с тех пор, как был еще мальчишкой.

– В Дании тоже есть лошади.

– Но не такая красивая природа. Я здесь в поиске материала для моей новой книги. И, что называется, уже жутко впечатлен. Я хочу сказать – оглянись вокруг! По-настоящему дикая красота!

Йокке сделал широкий жест руками. Как поэт, которому открылась истина и он обязан поделиться этим своим знанием с толпой. Ханну затошнило.

– Выглядишь по-дурацки в этом своем наряде.

Мысленно Ханна чуть не стукнула себя по лбу. Это было совсем не то, что она собиралась сказать. Она должна была высказать этому типу следующее: ты явился сюда, чтобы испортить мой проект, вставлять палки в колеса, когда я пишу, всячески провоцировать меня, чтобы лишить мотивации.

– Ну не могут же все быть такими элегантными, как ты.

Йорн снова улыбнулся. Ханна подумала о том, какой же у нее самой, должно быть, дурацкий вид в этом старом тряпье, которое ей одолжила Элла. Она поежилась, чувствуя зуд от безразмерного шерстяного свитера, с трудом влезшего под тесную потертую куртку из овчины.

– А где же Бастиан?

Йорн был явно удивлен.

– Я знаю, что вы с ним теперь сучки-подружки. Он в курсе, что ты здесь?

Йорн немного помедлил и кивнул.

– Честно говоря, это была его идея. Он решил, что встреча со мной может послужить для тебя дополнительной мотивацией. Вид моей рожи должен пробудить в тебе дьявольское желание выиграть это пари.

Вот ведь дерьмо. И откуда в нем столько уверенности, что он позволяет себе снисходить до самоиронии? И с чего это он, черт возьми, взял, что Бастиан знает ее настолько хорошо, чтобы понять, как это работает? Хотя, разумеется, главный вопрос состоит в другом. По какой такой причине Йокке Йод соглашается ломать комедию и проделывает довольно сложный трюк, если знает, что это может помочь Ханне написать детектив? А может, он и вправду не знал, какая роль ему уготована? Не успела Ханна додумать эту мысль, как Йорн подтвердил ее правоту.

– Бастиан решил, что, быть может, тебе не повредит, если я тебе немного помогу. Дам несколько советов, ну и все такое.

– Несколько советов?

– На случай, если ты застряла.

Бастиан прекрасно знал, что она скорее перережет себе вены тупым хлебным ножом, чем потерпит советы от Йорна. Но в словах Йорна прозвучали два момента, выдающие его с головой. Во-первых, даже в самых буйных своих фантазиях он не верит в то, что она в состоянии осуществить этот проект. И во-вторых, он приехал сюда, чтобы наблюдать за ее поражением, насладиться вблизи ее позором. Ну уж нет, черт возьми, такого удовольствия она ему