– Да, ваше величество, – хором ответили ей придворные.

Вылетев из тронного зала, королева устремилась через весь замок, никому не глядя в глаза. В любом случае она не стала бы ни с кем любезничать. От ощущения, что зеркало пришло в движение, у неё на затылке волосы встали дыбом. Кто посмел войти в покои королевы и заговорить с её зеркалом? Разве она не предупреждала, что вход в её комнату категорически воспрещён? Она не желала, чтобы еду приносили к ней в комнату – поднос следовало оставлять перед дверью. Не желала она и того, чтобы в её покоях проводили уборку. Недопустимо, чтобы кто-либо обнаружил зеркало. Оно принадлежало ей и только ей одной.

Кем бы ни был тот, кто вступил с ним в контакт, он серьёзно поплатится за свою дерзость.

Крепко заперев за собой дверь своей комнаты, Ингрид прошлась по помещению, высматривая нарушителя, который посмел вторгнуться в её личное пространство. За исключением нескольких подушек, которые лежали не на своём месте на диване у окна, ничто не выдавало того, что здесь был кто-то посторонний. Королева отправилась к гардеробной, готовясь нажать на рычаг, который откроет похожую на темницу потайную комнату, где происходили её свидания с зеркалом, но она неожиданно оказалась открытой.

Ворвавшись в тёмное помещение, Ингрид приготовилась озвучить незваному гостю смертный приговор, но слова застряли у неё в горле, когда она поняла, что происходит. Сквозь густой зелёный дым, испускаемый зеркалом, королева увидела чьи-то очертания: человек вытянул руку, чтобы прикоснуться к гладкому стеклу зеркала. Но силуэт нахала привёл её в замешательство, поскольку был очень мал, и его обладателю, по всей видимости, пришлось встать на носочки, чтобы дотянуться до зеркала. И тут она поняла...

– Белоснежка! – закричала Ингрид, бросившись к ней и оттащив её от зеркала прежде, чем пальцы племянницы прикоснулись к его поверхности. – Как ты сюда попала? – воскликнула она, тряся девочку за плечи так сильно, что не была уверена, чьё тело дрожало сильнее – ребёнка или её собственное.

Племянница разразилась слезами, которые стекали по её круглым фарфоровым щёчкам. Её платье цвета слоновой кости было испачкано грязью с пола комнаты, через которую она пролезла в личные покои Ингрид. Этот замок был испещрён тайными переходами, которые следует незамедлительно закрыть. Бантик, которым была украшена копна чёрных волос у девочки на макушке, помялся. Ингрид рассеянно подумала, кто бы мог завязать ленту ребёнку этим утром. Раньше этим занималась Кэтрин, Ингрид же не делала этого ни разу. Прошло всего несколько дней или целая неделя с тех пор, как она в последний раз видела девочку? Королева никак не могла вспомнить. По правде говоря, она старалась её избегать. После того как женщина месяцами пыталась наладить с племянницей контакт, как желал Георг, она сдалась. Всякий раз, когда она видела Белоснежку, ребёнок плакал – сначала из-за случившегося с матерью, теперь – из-за отца. В этот раз она плакала так долго и горько, а потом её рыдания перешли в столь судорожные всхлипывания, что Ингрид даже слегка смягчилась:

– Ну полноте, Белоснежка... – начала она.

– Оно сказало, что я смогу увидеть маму! – Белоснежка посмотрела на Ингрид своими большими карими глазами, которые были точной копией глаз Кэтрин. – Оно сказало, что всё, что нужно сделать, – прикоснуться к нему.

– Что? – Ингрид не знала, на кого ей стоит на-править свой гнев прежде всего – на зеркало, которое её предало, или на глупую девчонку, которая чуть не разрушила всё, над чем она так долго работала. – Белоснежка, давай-ка мы уведём тебя отсюда.

– Нет! – Плач почти мгновенно сменился вспышкой гнева. Ребёнок начал колотить Ингрид кулачками в грудь. – Я хочу увидеть маму! Оно пообещало, что я её увижу! Мне нужно было лишь прикоснуться к нему!

– Хочешь оставить ей жизнь? Интересно! Готова так просто подвинуться с места?

– Ложь! Ты пыталось использовать её для своих собственных целей! – закричала Ингрид на зеркало, а Белоснежка опустила кулачки и удивлённо посмотрела на тётю. Затем она бросилась бежать из комнаты.

Ингрид поймала её ещё до того, как девочка добралась до двери, ведущей в спальню. Это было совсем несложно, ведь она сложилась, словно бумажный веер, в ту же минуту, когда Ингрид прикоснулась к ней, и сейчас же вновь залилась слезами, уткнувшись головой в тётину грудь. Сердце Ингрид снова смягчилось. Белоснежка никогда раньше её не обнимала. Ни после смерти Кэтрин, ни после скорой женитьбы на ней Георга – события, с которым маленькая девочка всего семи лет от роду так и не смогла смириться.

Она и сама устала от этой новой роли. Изначально бракосочетание с Георгом было необходимо: если Ингрид хотела заполучить власть, ей требовалась корона. Однако вскоре женщина поняла, что ей недостаточно править в тени мужа. Она хотела стать единовластной правительницей, а не быть на вторых ролях, подчиняясь его желаниям и симпатиям. Ингрид надеялась, что выказываемое Георгом восхищение потешит её самолюбие, но вместо этого она испытывала к мужчине отвращение, поскольку знала, что его чувство вызвано исключительно чарами, которые она на него наложила.

Ингрид добросовестно подливала зелье в напиток мужа каждый день перед сном, пока однажды вечером не решила, что она от этого устала. Его любовь к ней, как и её к нему, не была настоящей. Приказав стражнику увести Георга за пределы королевства после того, как прокляла его на пожизненное удалённое существование, королева испытала облегчение. Стражника она, само собой, приказала убить, а вот Георга оставила жить – не потому, конечно, что сжалилась над ним, а из соображений необходимости. Зеркало напомнило Ингрид, что однажды ей может пригодиться королевская кровь, которая течёт у него в жилах и является сильнейшим ингредиентом для многих заклинаний. Её собственная кровь, к сожалению, никогда не будет считаться королевской, независимо от того, как долго она будет носить на своей голове корону. Наилучшим вариантом было оставить его жить на отшибе в ожидании своей участи.

Но что это означало для Белоснежки? Зеркало предлагало ей убить девчонку, но всякий раз, когда Ингрид хотя бы задумывалась об этом, она видела дух Кэтрин. Королева настаивала, что лучше всего будет позволить маленькому созданию повзрослеть, чтобы она и сама смогла увидеть, насколько непрост этот мир. Возможно, тогда Белоснежка поймёт, что для королевства лучше, чтобы им правила Ингрид, и станет её союзницей.

– Это полная чушь, это не вариант. У девчонки к правлению явный талант. Она будет соперницей, как ни крути, она камень, стоящий у нас на пути.

В который раз Ингрид отстранилась от голоса зеркала, звучавшего у неё в голове. Нет, она не была глупа. Она просто не была готова пойти на убийство ребёнка, даже несмотря на отвращение, которое у неё вызывала мысль о выполнении материнских обязанностей. Ингрид уже однажды взяла на себя подобную заботу по отношению к Кэтрин, и, посмотрите, что из этого вышло.

Но сейчас эта девочка, чьим воспитанием она совершенно не занималась, но от которой, по крайней мере пока, не была готова избавиться, припала к её груди, ища утешения, и Ингрид сама не заметила, как её ладонь опустилась на голову Белоснежки. Тётя начала гладить ребёнка по волосам, успокаивая: