— Так ты телефон скомкала и выбросила, если помнишь, — нашелся он.

— А ты его разве не подобрал?

— Нет.

— Я думала, да… — опечаленно сказала Рита и замолчала.

Косыгин не показал ей, как проходит пятый маршрут троллейбуса, она без объяснений нашла его улицу и дом.

— Приехали, — кивнув на серую блочную пятиэтажку, грустно улыбнулась она.

— Ага…

Он открыл дверь, выставил ногу.

— Что, так и уйдешь? — спросила она.

— Э-э, до свидания, — сконфуженно попрощался он.

Косыгин не знал, что ему делать. Рита ему нравилась, но ведь она стриптизерша, ему с ней не по пути.

— До какого свиданья? Ты же видеть меня не хочешь…

— Хочу.

Он уже знал ее взрывной характер и не хотел, чтобы она, уезжая, показала ему средний палец. Вернул ногу в машину, закрыл дверцу.

— Что хочешь, видеть меня или вообще?.. Да не напрягайся ты. Не хочешь — не надо… Хотя мог бы пригласить меня на огонек… Ты один живешь, без хозяйки?

— Без.

— Боишься остаться со мной наедине?

— Нет…

— Тогда в чем дело?

— У меня не убрано. Холостяцкая берлога…

— Меня этим не напугаешь.

— Ну, тогда пошли…

Косыгин снимал однокомнатную квартиру на первом этаже старого дома. Затхлый воздух, запах канализации, ветхие обои, дряхлая мебель.

— Не фонтан, — резюмировала Рита.

— Я же говорю, не убрано.

— Да нет, здесь не убираться, здесь все ломать надо.

— Не моя квартира, не мне здесь хозяйничать.

Он показал ей на кухню, но Рита осталась в прихожей. Боялась идти — как будто дальше было болото и она могла утонуть…

— Слушай, может, ко мне поедем? — спросила она.

— Мне завтра на службу.

— Так мой дом еще ближе. Завтра от меня и пойдешь…

— Нет, мне брюки погладить нужно…

— Я поглажу… — сказала она. И, немного подумав, уточнила: — Брюки поглажу.

Все-таки она сдвинулась с места, заглянула в санузел. Поморщилась, пальцами сжав ноздри.

— Как ты здесь живешь?

— Так и живу, — сконфуженно пожал он плечами.

— Я понимаю, присяга, трудности, связанные со службой в органах… Но это же не значит, что ты должен жить в дерьме…

— Зато недорого. Всего две тысячи рублей. Кофе будешь?

— Буду. Но если сама сварю. У себя. Но с тобой…

— Вари. У себя. Но без меня… Извини, я очень устал…

* * *

— Извини, я очень устала…

Матвей попытался привлечь к себе Марго, но получил отпор. Оттолкнувшись от него руками, она сделала несколько шагов назад.

Он угрожающе свел брови.

— Устала?! От чего ты устала?.. Может, все-таки было?

— Не было ничего. И не устала я. Это я его передразниваю… Он сказал, что устал. И я говорю… А может, и устала. Морально. Женщины очень переживают, когда их отвергают…

— Отвергают?.. Ты же сказала, вы на завтра договорились.

— Договорились… — обиженно усмехнулась Марго. — Это мне так хочется думать, что договорились. Завтра он обещал позвонить… А позвонит ли, вот в чем вопрос?

— Я бы тебе позвонил.

— Но я же не с тобой должна закрутить, а с ним. Насчет него был уговор…

— Был и остается в силе, — отрезал Матвей. — Этот старлей мне нужен, и ты его мне подашь на блюдечке.

— А если нет? — пристально и со страхом посмотрела на него Марго.

Он мог бы сказать, что за «нет» она дорого заплатит. Но девушка не принадлежит ему на все сто, и неизвестно, чем обернется для него излишнее запугивание. Как бы к ментам с жалобой не побежала, а у него с ними и без того проблем хватает. Пока они только вьются над его головой с распахнутыми крыльями, но в любой момент могут нырнуть на него в высоты и заклевать если не до смерти, то до больничной койки в тюремном лазарете… Он должен был соблюдать осторожность хотя бы в тех случаях, где можно обойтись без грубости.

— Останешься без денег. И без моей любви… Или без чего-то одного, на выбор…

— Тогда уж лучше… — Марго нарочно затянула паузу.

— Что лучше? — не выдержал он.

— Даже не знаю, что лучше…

— Иди ко мне, я объясню…

Эта красотка по-прежнему притягивала к себе с силой земной гравитации. Может, потому, что Матвей так и не смог познать ее в полной мере. Может, потому, что девушка на редкость хороша. Может, и то, и другое…

— Не пойду.

— Почему?

— Потому что я тебе больше не нужна.

— Кто тебе такое сказал?

— Ты. И не сказал, а сделал. Если б я была тебе нужна, ты бы не подставил меня под Косыгина…

— Да, я тебя подставляю, но, заметь, не подкладываю.

— С мужчинами по-другому нельзя. Сначала ты перед ним стоишь, потом ты под него ложишься…

— Да, но ты же под меня не легла.

— Так меня под тебя не подставляли. И денег мне за тебя не обещали.

— Я тебе дам денег, за себя.

Матвей чувствовал себя кретином. Он — человек, перед которым склоняются сильные, — позволяет какой-то девке водить себя за нос. Давно бы уже мог влепить ей пощечину, сбить глупый кураж и уложить в постель…

— Нет, нужно, чтобы кто-то другой дал, не ты, — продолжала дурачить его Марго.

— Если кто-то тебе даст деньги за меня, у тебя ничего со мной не выйдет. Как не выходит с Косыгиным… — в пику, язвительным тоном сказал он.

— Считай, что ты меня обидел.

— Да, но я могу тебя утешить.

— Хорошо, я согласна…

— Я покажу тебе, что значит настоящий мужчина.

— Отлично.

— Тогда расслабься и иди сюда.

— Сегодня не могу. Сегодня у меня очень сильно болит голова.

— Ничего, я вылечу.

— Ты не понимаешь, если у меня болит голова, то я ничего не запомню. А если не помнить, то какой смысл начинать?

Матвей понимал, что Марго снова «крутит динамо». Но переключить ее с «холостого» хода на «рабочий» не решился. И, когда она ушла, вызвал к себе в кабинет более податливую танцовщицу…

* * *

Громила на входе даже не стал спрашивать документы, посторонился без лишних слов. Появившийся начальник охраны угодливо сопроводил Степана и его спутников к лифту, вместе с ними поднялся на второй этаж, оставил в директорской приемной, сам зашел в кабинет.