– В данный момент находится в бытовом отсеке «Союза». После корректировки орбиты попытался сунуться в переходный отсек. Пришлось провести разъяснительную беседу.

– Надеюсь, он не сильно пострадал?

– Нет, он в порядке. Когда, по вашим расчетам, отстыковка «Союза»?

– Через пятьдесят минут. Готовьтесь.

– Поняли вас, «Заря». Начинаем подготовку…

* * *

Ровно через тридцать минут Сергеев, Ритвицкий и Гленн заняли штатные места в спускаемом аппарате «Союза».

Третьего кресла в аппарате не было изначально. Вместо него инженеры перед полетом разместили бак с питьевой водой и пару ящиков для различного содержимого. Теперь же экипажу пришлось попотеть, демонтируя все лишнее и обустраивая сколько-нибудь удобное место для американского астронавта.

Гленн постоянно крутился рядом, пытаясь помочь, да толку с него выходило мало.

– Сядь уже на свое место! – распорядился Сергеев, укрепив между штатных кресел сложенный в несколько раз спальный мешок.

Тот послушно втиснулся в промежуток.

– Удобно? – поинтересовался командир.

– Под спину можно еще что-нибудь подложить?

– Сейчас…

Пока Сергеев занимался удобствами американца, Ритвицкий крепил запасной комплект привязных ремней. Времени до начала отстыковки оставалось мало, и работа спорилась…

* * *

Отстыковка «Союза» от станции прошла как по маслу – ни одного намека на отказ. Рита после ее успешного окончания даже пошутил:

– Хорошо мы шуганули этого черта! Может, он больше не появится?

– Кто его знает?.. – неопределенно ответил Сергеев.

Нормальный отход корабля от «Салюта» подтвердили и из Центра управления полетом. А заодно предупредили:

– Включение автоматики и начало торможения – на третьем витке.

В общем, свободного времени было много.

– …Переходим к международным новостям. Два сообщения сегодняшним утром пришли из Италии. Впервые в этой стране заключен так называемый «исторический компромисс»: новое правительство Италии во главе с Джулио Андреотти будет формироваться при поддержке Коммунистической партии, – в бойком праздничном ритме отбарабанила дикторша, словно сообщала о победе социализма в последнем оплоте капитала. После взяла секундную паузу и с железными нотками в голосе произнесла: – Вторая новость с Апеннинского полуострова, к сожалению, трагична. Сегодня утром в Риме на виа Стреза был похищен находящийся на пике своей популярности экс-премьер Италии – Альдо Моро. Напомню: после длительного периода охлаждения отношений между нашими странами именно Моро в ранге премьера удалось сблизить позиции по целому ряду международных проблем. По предварительной версии полиции, похищение Альдо Моро осуществили боевики из «красных бригад»…

Завершался второй виток. Корабль пролетал над восточными районами СССР. Сергеев, Ритвицкий и Гленн неподвижно сидели на своих местах в ожидании включения автоматики. Дабы совсем не заскучать, командир настроил радио на широковолновую радиостанцию.

– О чем говорят? – не понимая ни слова, справился американец.

– А! О том же, о чем вещают и ваши станции, – отмахнулся Сергеев. – Только наоборот.

Астронавт начал рассуждать вслух:

– Если у нас постоянно говорят о плохих коммунистах и об угрозе с Востока, значит, у вас должны смешивать с грязью капиталистов и весь Запад. Верно?

– Молодец. Быстро усвоил материал, – оценил по-английски Александр. И добавил по-русски: – Жаль, что нас так быстро снимают с орбиты. Нам бы еще недельку…

– На фига? – не понял Ритвицкий.

– Ну как на фига? Сначала научили бы американского гостя пить по-русски, а потом завербовали бы со всеми потрохами. И работал бы он за двойную зарплату.

– Как Ким Филби?

– Именно…

Борт космического корабля «Союз» СССР; Звездный городок – Москва

Февраль – март 1978 года

Через некоторое время, когда на востоке Советского Союза занимался рассвет, автоматика оповестила экипаж о скором включении двигателей ориентации. Троица по-прежнему находилась в креслах спускаемого аппарата и была полностью готова к циркуляции корабля.

– Ну, как тебе полет? – спросил Ритвицкого Сергеев.

– Лучшее впечатление в моей жизни, – признался тот.

– Не жалеешь, что осенью я нарисовался к тебе в гости?

– Какие глупости!

– Небось заранее знал, засранец?

Влад хитро улыбнулся:

– Догадывался…

Американец, не понимая ни слова, крутил головой и посматривал то на левого соседа, то на правого. Он вообще проявлял недюжинное любопытство и, казалось, пытался запомнить все, что делалось в спускаемом аппарате нашими космонавтами.

В заранее обозначенный срок зажглись два транспаранта, предупредивших экипаж о начале автоматического цикла. Следом зашипели рулевые двигатели, разворачивая «Союз» на необходимый угол относительно оси полета. Затем на несколько секунд на полную мощность включился маршевый двигатель, корректируя траекторию для выгодного угла входа в атмосферу.

Два космонавта и астронавт сидели в ожидании одного из самых ответственных и опасных этапов космического полета – торможения и входа корабля в плотные слои атмосферы. Ведь исправная работа автоматики, включающая запуск маршевого двигателя, расчетное снижение с орбиты и вход в плотные слои атмосферы совершенно не означали успешного финала полета в космос. По сути, это был его очередной этап, в течение которого могло произойти любое ЧП: отказ одной из систем жизнеобеспечения, выход из строя агрегатов или сложнейшей электронной техники. Из-за вибраций, предельных перегрузок и перегрева корпуса запросто мог возникнуть пожар или разгерметизация спускаемого аппарата.

После нескольких минут затишья где-то под приборным щитком щелкнуло реле, и тут же включился маршевый двигатель. «Союз» приступил к торможению, которое должно было продлиться ровно четыре минуты сорок пять секунд.

Ощущая приятную легкую гравитацию, Сергеев поймал себя на странной мысли: «Находясь на станции, мы с Ритой настолько привыкли к разного рода пакостным сюрпризам, что сейчас штатная работа автоматики представляется этаким подарком судьбы. Неужели нам удалось преподать урок проклятому объекту? Неужели он больше никогда и никому не помешает?..»

Словно в подтверждение этих мыслей, маршевый двигатель выдал максимум мощности, вследствие чего тела космонавтов с силой вжало в ложементы. Однако вместе с главным импульсом появился и вторичный, действовавший не строго против оси полета, а под приличным углом.

В тишине после выключения маршевого двигателя изменение положения корабля стало еще более ощутимо.