Кэрол тоже обернулась, но тротуар позади них был пуст. Ночную тишину нарушал только вой полицейской сирены; звук то повышался, то понижался, как будто где-то в ночи безутешно плакал младенец.

* * *

Время отдыха подходило к концу. Пороты устроились рядом с розовыми кустами, вдалеке от гостей, и сонно лежали рядом друг с другом среди высокой травы, в тенях, созданных светом из кухонного окна. Рядом была только троица их кошек: две спали, растянувшись у людей под боком, одна с мурлыканьем свернулась у Деборы на животе. Голоса, казалось, бормотали где-то совсем далеко, огонь костра скрывался за домом, и Сарру захотелось перевернуться на бок и обнять жену – им не в новинку было заниматься любовью среди животных, в доме или на свежем воздухе – но он выкинул эту мысль из головы. Придется ждать еще целый день, до тех пор, пока не будет покончено с посевом. Зато это воскресенье будет особенным. В воскресенье, после службы…

– Слава Богу, осталось всего несколько часов работы, – сказал Сарр. – Но не могу сказать, что предвкушаю следующую ночь, когда нам придется справляться вдвоем. Готов поспорить, мы проработаем до воскресного утра.

Дебора издала сочувственный звук.

– Надеюсь, не усну опять во время службы. Мне еще долго это будут припоминать!

– Не бойся, – резко откликнулся муж, – я позабочусь о том, чтобы ты не уснула. Но как только мы вернемся домой, собираюсь проспать остаток дня. И ты будешь лежать рядом, голая, как прародительница Ева, так что когда я проснусь…

– Нет, дорогой, поспать не получится, ни тебе, ни мне. – Она протянула руку и провела пальцами по темным волоскам у него на подбородке. – Ты забыл? В воскресенье к нам приезжает гость.

Сарр скривился.

– Я о нем забыл. – Он со вздохом сел, сдвинув кошку, которая собиралась улечься у него на груди. – По крайней мере, у нас появятся деньги. Видит Бог, они нам пригодятся. – Порот повернулся и посмотрел на приземистый черный силуэт флигеля на другой стороне лужайки.

– Нужно будет завтра навести там порядок, – сказала Дебора, как будто прочитав его мысли. – Установить сетки и убрать плющ с окон. И я не собираюсь делать все это в одиночку.

Порот неопределенно ухмыльнулся.

– И лучше заняться этим пораньше, – продолжила Дебора. – Ночью нам снова придется сеять, а в воскресенье будет уже слишком поздно. Представь, как ужасно выйдет, если он приедет сюда со всеми вещами, посмотрит на комнату и уедет домой. – Она примолкла, что-то обдумывая. – Надеюсь, он не боится насекомых.

Порот поднялся на колени и принялся стряхивать землю с брюк.

– Да уж, с этими городскими никогда не знаешь заранее. – Зевнув, он встал и принюхался. Ветер дул с болот, но Порот сумел уловить запах свежезасеянного поля, влажной земли и растительности. – Ладно, женщина! – Он легко тронул жену носком ботинка. – Пора бы нам возвращаться к остальным.

– Да, никому не охота, чтобы старый Иорам расквохтался!

– Вот именно, – Порот невольно улыбнулся, но его тут же охватил гнев. Как она смеет так разговаривать? И как он смеет позволять ей подобное? Сарр в беспокойстве отвернулся от жены и уставился на горизонт. Вид, как всегда, его умиротворил. Придется просто заставить ее понять. Но не теперь, не в такую ночь…

Восточный горизонт за флигелем и лесом слегка светился. Ветер дул Пороту в спину и шуршал в верхушках деревьев, и они кивали друг другу, как будто пересказывая какой-то секрет. Мальчишкой Сарр любил в такие ночи притворяться, что если встанет на носочки, то увидит гаражи, железнодорожные депо и мерцающие огни Нью-Йорка, раскинувшегося в каких-то пятидесяти милях отсюда.

* * *

Супруги вернулись к гостям, собравшимся вокруг тополиного костра, и насладились последними тихими минутами перед возвращением на поле. Тут и там блестели клинки ножей – мужчины помоложе заостряли свои посохи. Они уже засеяли два акра. До того, как разойтись, нужно было закончить еще два. Останется пятый, но им Пороты займутся сами завтра после темноты.

– Вот и будет им чем занять субботний вечер, – пошутил один из мужчин. – На следующее утро они явятся на службу с кукурузными семенами в волосах!

Порот не ответил. Он сидел на корточках в тени стола и аккуратно привязывал кукурузный венок к своему посоху, как требовала того традиция. Высохшие початки и листья свисали с деревянного древка как обереги с копья.

Несколько самых кокетливых жен стояли неподалеку от мужчин, но разговаривали между собой, щеголяя длинными распущенными волосами. Как правило, их прически были строгими и умышленно непривлекательными. Женщины распускали волосы только перед сном, наедине с мужем. Но в первые дни посева это правило смягчалось.

– Прямо как глупые школьницы! – Раздался из темноты низкий сухой голос. – «Отврати очи мои, Господи, чтобы не видеть суеты».

Дебора отделилась от группки и подошла ближе.

– Ой-ой, Нафан Лундт, это все, что ты можешь сказать, пропялившись на нас полночи? – Она подошла еще на шаг, вскинула голову и приняла шуточно-соблазнительную позу. – Ну так поди, почитай вторую часть книги: «для женщины длинные волосы – украшение».

Из темноты донесся смущенный мужской смех; несколько голосов повторило заученное «аминь». Только брат Иорам нахмурился и отвернулся. В Братстве считалось неприличным женщине запросто обращаться к мужчине, который не приходится ей мужем. Не меньшего осуждения заслуживали и те, кто бросался фразами из писания в споре, – для людей, так хорошо знакомых с Библией, это было бы слишком просто.

– Сарр, – сказал Иорам, поворачиваясь к молодому человеку, – ты вернулся к нам как блудный сын, и мы рады тебе – и спутнице, которую ты привез с собой. В ней есть от Духа Святого, мы все это видим, но ее еще многому следует научить. Негоже этой ночью шутить. «Сеявшие со слезами будут пожинать с радостью». Остальное, думаю, ты и сам знаешь.

– Да, – ответил Порот, отлично зная, какого ответа от него ждут: – «С плачем несущий семена возвратится с радостью, неся снопы свои». Не беспокойтесь, брат Иорам. Я научу ее плакать.

Рядом с ним раздалось приглушенное: «Аминь».

Усиливающийся ветер с запада нес запахи болотной воды и гниющей сосны; он трепал бороды мужчин и раскачивал розовые кусты возле дома. Ночной воздух стал прохладнее, пот высыхал на коже у работников. Мужчины в куртках и женщины в длинных платьях стояли, повернувшись к костру. В темноте над ними тенями мелких птах сновали летучие мыши; мотыльки собирались над пламенем, вокруг которого беседовали старики. В кухонном окне через лужайку виднелись суетящиеся туда-сюда люди. Открылась сетчатая дверь, и вереница пожилых женщин с небольшими металлическими лампами вышла наружу, чтобы помочь с уборкой. Дверь захлопнулась. Половинка луны почти касалась горизонта – угрожающий перст Господа, зависший над головами людей.

Иорам поднялся.

– Вставайте, братья и сестры! – воскликнул он громким голосом и широким шагом направился к полю. – Нас ждет тяжелый труд.