Хоть бы…

Ко входу в клинику подхожу белая, как мел; Демид, как и обещал, ждёт меня внутри у регистратуры, где я получаю талон на приём, и мы поднимаемся на второй этаж.

— Тебе рожать ещё не скоро, — хмурится муж. — Зачем бояться заранее?

Закатываю глаза.

— Ты прямо как Андрей. У моей мамы было несколько выкидышей перед тем, как я родилась — не хочу, чтобы у меня было так же.

Кажется, зря я это сказала, потому что теперь и Демид стал одним цветом с белыми стенами.

Врач принимает меня без всяких оттяжек; я сдаю анализы, прохожу УЗИ и консультацию, и задаю наконец этот пугающий меня вопрос, но меня успокаивают.

— Если ваша мама теряла детей вследствие какой-то болезни, и она не передалась вам по наследству, то опасаться не стоит, — улыбается женщина-врач. — А все остальные причины выкидышей вашей мамы никак с вами не связаны. Дождёмся результатов анализов, и тогда будем знать наверняка.

В этой клинике собственная лаборатория, так что ждать приходится недолго — уже буквально через час меня успокаивают тем, что и я, и мой малыш совершенно здоровы. Узнавать пол ребёнка ещё рановато, так как вероятность ошибки равна пятидесяти процентам, но для меня это сейчас не принципиально: главное, что малышу ничто не угрожает.

— Что ты сделал с теми бедолагами? — спрашиваю у Демида, когда мы оба усаживаемся в его машину: теперь можно выдохнуть.

— Ты про журналистов? — хмыкает он. — Они на канале больше не работают.

— Не слишком ли кардинальное решение? Ты хоть разговаривал с ними?

— Да, и эти дамочки мне не понравились — слишком уж наиграно звучали их извинения. Зато теперь им обеим будет, о чём поразмыслить на досуге.

Качаю головой, но уже не чувствую сожаления: раз им не жаль, то мне — тем более.

Домой мы возвращаемся вместе, и к моему удивлению Демид идёт со мной в дом.

— Тебе не нужно идти на работу?

— Нужно, но разве я могу оставить тебя одну?

— А разве я одна? Послушай, ты должен забрать свою компанию себе обратно.

— Зачем? — хмурится.

— Потому что тебе больше не нужно убеждать меня в том, что ты меня любишь — я и так это вижу. Хотя у тебя в принципе было полно разных способов сказать мне об этом, но ты почему-то выбрал самый странный.

— Мне будет спокойнее, если всё останется, как есть. — Демид подходит ближе и стискивает мои ладони, рассматривая обручальное кольцо, которое я не снимала даже тогда, когда считала, что между нами всё кончено. — Я хочу быть уверен, что в будущем ты не станешь сомневаться в том, что я могу оставить тебя.

Что ж, это был самый витиеватый способ сказать «Я знаю, что ты мне не доверяешь».

— Я чувствую себя сволочью, — смеюсь, хотя мне и не смешно. — Мы не сможем быть настоящей семьёй, если между нами отсутствует доверие, а «Меркурий» каждый раз будет напоминать мне об обратном.

— Это будет работать до тех, пока ты сама в это веришь. Ну и ещё я хочу оставить её на тебе потому, что это самый надёжный способ уберечь мой бизнес, — добавляет он, и мой рот распахивается.

— В каком смысле?

— Если ты позволишь, я пока не буду ничего говорить, потому что не уверен; но если всё подтвердится — ты узнаешь первой, идёт?

Это заставляет меня нахмуриться — выходит, всё это время что-то угрожало делу всей его жизни, и ему приходилось сражаться на двух фронтах: защищать бизнес и пытаться удержать меня в своей жизни.

Но я, конечно же, видела только себя и собственные чувства.

Муж всё-таки провожает меня в дом и уходит лишь после того, как папа буквально выталкивает его за дверь. Поразительно, насколько упрямым Демид может быть, когда ему это нужно, и какой становится наседкой рядом со мной. Но я впервые за последние несколько недель могу вздохнуть спокойно и полной грудью — у нас всё в порядке.

Я не знала, чем себя занять, но лишь в первый час отсутствия Демида, пока он не решил, что звонить каждые двадцать минут — это отличная идея. Он прерывал моё чтение, мешал болтать с Анной Никитичной, отрывал от мысленной планировки детской в гостевой спальни отцовского дома и моей бывшей спальни в квартире Пригожина. А когда мне это надоело, я просто собралась и поехала в его компанию, чтобы он наконец успокоился сам и перестал нервировать меня.

— Сейчас у вас, похоже, отличное настроение, — улыбается Андрей, бросая взгляд в зеркало заднего вида. — Я был прав, когда просил вас не накручивать себя раньше времени?

— Абсолютно, — искренне улыбаюсь в ответ.

Господи, какое же это счастье — знать, что всё хорошо, и твои близкие в порядке!

В холле компании Демида я снова наталкиваюсь на ту же девушку у регистраторской стойки — Ольгу, если судить по её бейджику — она стояла в компании блондинки и что-то весело рассказывала. По её лицу было видно, что это вряд ли связано с работой, хотя обеденный перерыв давно закончился.

— Добрый день, — здороваюсь с милой улыбкой. — Где я могу найти Демида?

Девушка натянуто улыбается, потому что совершенно точно узнала меня, но явно не могла взять в толк, почему я сюда прихожу.

— Боюсь, что Демид Дмитриевич очень занят, — она делает ударение на его отчество, пытаясь поставить меня на место, но я нахожу это забавным. — Он никого сегодня не принимает.

— Мне всё равно, что вы боитесь. Для меня он сделает исключение.

Скорее всего, девушек с такой фразой эта компания повидала немало за свой век, но её впервые произношу я.

— Если вы думаете…

— Я не думаю, а знаю, — перебиваю, потому что я не спрашивала её советов — я просто хочу видеть мужа. Карман пальто вибрирует, и я понимаю, что мы с Демидом думаем об одном и том же. — И если вы не хотите потерять работу, то скажете, где его найти.

— Ульяна? — слышу голос мужа и облегчённо выдыхаю. — Ты что здесь делаешь?

— Меня к тебе не пускают.

Он обнимает меня и поворачивается к Ольге.

— Какого чёрта мою жену маринуют в приёмной? — Надо же, я и забыла, как он умеет злится… — В следующий раз проводите её ко мне немедленно или попрощаетесь с должностью.

Его слова имеют эффект разорвавшейся бомбы — очевидно, никто из присутствующих не был готов к тому, что их босс когда-то женится.

Но меня удивило не это.

— Ты никому не сказал? —