На поле нас очень много: я даже не вижу зеленой травы Битая — лишь серебро доспехов и темнеющее оружие.

Конница прикрывает наружные фланги, многочисленные ряды пехоты заполняют центр. Две длинные линии арбалетчиков выстроились позади — на краю возвышенности. Здесь же и я — сжимаю в руках металлический арбалет. Последние несколько часов мы были заняты подготовкой, построениями и проверкой оружия. Лишь теперь, когда все готово, есть время на нерадостные думы. Вдох-выдох, вдох-выдох. От дыхания нагревается шлем, в ушах стучит пульс. Ожидание хуже всего. Выполняя задания по добыче провизии, я никогда не волновалась. Но сейчас, слушая свое сердцебиение, глядя на горизонт и ожидая битвы, я чувствую ужас.

Остальные винтерианцы стоят за строем арбалетчиков. Ноум не может помочь нам накопителем, не может влить в нас силу или волю, потому что мы не корделлианцы и его магия на нас не влияет, так же как мы бы не смогли повлиять на его людей, если бы наш накопитель был цел. Мы — причина, по которой Спринг атакует Корделл, и если мы все умрем, то Корделл останется ни с чем. А слова Ноума о том, чтобы отдать нас Ангре, были лишь пустой угрозой.

Мэзер конечно же встал в нескольких шагах позади, справа от меня. Он верхом на лошади на случай, если придется молниеносно слететь с возвышенности вниз. Я оглядываюсь на него, отчаянно желая содрать с головы злополучный шлем. Пахнет он железом или нет, мне уже плевать. Эта штука, как душная металлическая печка, а какой винтерианец любит жару?

Мэзер приподнимается в седле, вопросительно подняв брови: «Ты в порядке?» Я киваю. Он поворачивается к Генералу и что-то ему говорит. Тот неистово мотает головой. Сердце в груди глухо стучит, изнывая от желания быть там, рядом с ними, а не прятаться меж арбалетчиков Ноума. Когда придет время битвы и Ноум, влияющий на своих солдат магией, мысленно отдаст распоряжение, в какую сторону полкам двигаться, я растеряюсь, не зная, куда идти. Если Ноум велит арбалетчикам стрелять влево, а я запущу стрелу вправо, то сразу же выдам себя.

Я прогоняю тревожные мысли, сосредотачивая внимание на арбалете в руках и бурлящей вокруг энергии. Капитан Доминик в трех рядах впереди озирает свой батальон, сидя верхом на лошади. Никто не произносит ни слова, никто не выкрикивает приказов, все даже стараются дышать бесшумно. Мы все с замиранием сердца ждем приближающуюся к нам смерть.

Солнце опускается ниже и зависает над землей. Послеполуденная жара почти отступила, перестав донимать нас. В этот момент по рядам солдат проходит рябь. Они все выпрямляются и устремляют взгляды на юг. Обнаружена армия Спринга. Раньше я никогда не видела битв, проводимых с воздействием королевских накопителей. Генерал конечно же рассказывал мне о них, повторяя истории о сражениях между Спрингом и Винтером с такими невообразимыми подробностями, что я почти ощущала в воздухе дым от пушечного выстрела. С помощью накопителей правители движут целыми полками как единым целым, перемещают людей с места на место так же просто, как предметы на своем столе. И делают это не насильственным давлением, а подсознательным внушением — солдаты вправе отказаться выполнять указы, передаваемые их лидером через накопитель. Однако обычно это в интересах самих же солдат — следовать воле лидера.

Я прокручиваю в голове уроки Генерала, не забывая о том, что прочитала в магической книге. Королевский накопитель сродни коню: будешь его долго гнать или, наоборот, быстро загонишь — и он утомится. Тогда придется дать ему передышку, чтобы потом использовать снова. Заездишь его или замучаешь своим напором — и кто знает, что случится тогда. Никто не был настолько глуп, чтобы полностью осушить накопитель, если его вообще можно осушить. Монархи инстинктивно чувствуют, когда магия ослабевает. И еще магия покорна и инертна: она срабатывает, только если владелец накопителя осознанно решает выпустить ее.

Если Ноум будет неотрывно и равномерно использовать накопитель, то это даст Корделлу огромное преимущество. Ангра никогда не оставляет свой дворец в Спринге, и Ирод, скорее всего возглавляющий войско, не будет обладать полнейшим контролем над своими солдатами. Пусть магия Ангры и затмевает разум людей преданностью Спрингу, но ее воздействие заканчивается границами королевства, так что он не сможет управлять ими. Я очень надеюсь, что такого преимущества нам будет достаточно.

Встрепенулись корделлианские солдаты, и мы вместе с ними. Я бросаю еще один взгляд назад, чтобы посмотреть, кто из наших здесь. Нет только Элисон. Значит, нас тут семеро. Арбалетчики поднимают оружие, и я нарушаю их стройный ритм. Арбалет намного тяжелее моего шакрама, громоздок и массивен, но я справлюсь. Я уже стреляла из арбалета. Вот только мне не приходилось делать этого в рядах армии, да еще и с неудобным шлемом на голове. Я держу палец на спусковом крючке, замедлив дыхание. Никто еще не стреляет, мы лишь целим арбалетами в небо.

— Ну же! — шепчет солдат рядом со мной.

Его тревожное нетерпение передается и мне. Вскоре уже всем не терпится начать бой. Затем раздается звук, которого все дожидались, — пушечный выстрел. Предупреждающий сигнал, возвещающий о подходе Спринга. Звук от выстрела затихает эхом, и на горизонте в заходящем солнце появляется армия Спринга — черная масса солдат, растекающаяся по отдаленным корделлианским холмам. Еще залп из пушек, потом еще два, ближе и ближе…

Арбалетчики выпустили первую волну стрел. Я выстрелила вместе с ними, послав стрелу дугой над пехотой. Можно ли уже достать солдат Спринга? Достаточно ли близко они подошли? Да, они уже близко. Так близко, что еще до падения наших стрел три пушечных ядра дырявят первые ряды пехоты Ноума. Черная масса солдат Спринга теперь настолько близка, что я вижу их, бегущих на нас с душераздирающими криками и вскинутым вверх оружием.

Пять секунд. Четыре. Три. Две. Одна. От столкновения двух армий по людскому морю проходит волна. В ответ на крики солдат Спринга корделлианцы оглашают воздух не менее угрожающими возгласами. Сейчас для меня не существует ничего другого, кроме битвы. Я трижды стреляю вместе с арбалетчиками и только потом осознаю, что наши ряды разделились: часть бежит в одну сторону, часть — в другую, рассредотачиваясь и развертываясь.

Я шагаю вправо. Передумав, шагаю влево. В эту секунду линия пехотинцев резко подается назад и сбивает меня с ног. Я откатываюсь в сторону, вскакиваю, чудом оказавшись не затоптанной сапогами и копытами лошади Доминика, когда его солдаты одной гигантской массой сдвигаются назад влево. Ноум оттягивает их? Почему? Кто-то хватает меня за руку, и, даже не успев сообразить, кто именно, я вцепляюсь в седло и перекидываю ногу, чтобы усесться на лошади.

— По-моему, я учил тебя не выделяться среди других, — бросает мне через плечо всадник.

Я каменею, осознав, что обхватила руками за пояс Генерала. Щеки горят от стыда и расстройства, что меня поймали. С другой стороны, я могу наконец избавиться от шлема. Что тут же и делаю, сдернув его с головы и бросив на землю. Генерал пускает лошадь рысью позади батальона Доминика. Его солдаты продолжают отступать и сдвигаться влево, в то время как другая часть пехоты занимает освободившееся пространство.