– Главное квантовое число «n», – стал читать он, – определяющее природу каждого атома, может принимать только положительные значения. Оно определяет электронные слои K, L, M, N… атома. На каждой подобной оболочке может находиться только некоторое и вполне определенное максимальное число электронов. Так, так, Илья Федорович, – прошептал он, – вот сейчас мы и посмотрим, насколько мы в своем уме! – Он взял авторучку и опустился на стул.

– Если предположить, что на древнем транспаранте действительно изображен атом какого-то элемента, то на каждом из концентрических кружочков квантовых уровней должно находиться строго определенное число электронов, схематически показанных на них в виде черных пятнышек. Если это так, то на первом уровне и там и здесь должно быть по два электрона, или по два шарика. На втором же их должно быть по восемь.

Осторожно касаясь пером грязно-коричневых мазков, он пересчитал и их.

– Отлично, ровно восемь пятнышек. Теперь рассмотрим третий уровень. Электронов на нем должно быть ровно восемнадцать.

Боясь ошибиться, он дважды пересчитал сгруппированные по три шарики на коврике и убедился, что их тоже восемнадцать.

– Только спокойствие, – пробормотал он, – теперь нельзя торопиться. Следующий уровень содержит, – он перевернул страницу, – два «n» в квадрате электронов. Поскольку «n» в данном случае равно четырем, то и электронов на четвертом уровне должно быть тридцать два.

Затаив дыхание, подобно игроку, боящемуся спугнуть мимолетную удачу, Илья принялся пересчитывать количество шариков на четвертом круге, который состоял как бы из переплетенных и несколько смещенных относительно друг друга четырех витиеватых браслетов. Поняв, что шариков действительно тридцать два, он, позабыв обо всем, удовлетворенно засвистел. Пятый круг был представлен одним, но довольно толстым пунктирным кольцом и имел уже двадцать четыре шарика, следующий за ним – восемь, а последний – два.

Переписав цифры, обозначающие количество шариков на каждом уровне, и пересчитав их общее количество, Хромов заглянул в таблицу Менделеева и стал искать элемент, который содержал бы такое же количество электронов на своих квантовых оболочках. К его удивлению, им оказался химический элемент под номером девяносто четыре – плутоний.

«Если это не плод моей фантазии, то передо мной лежит либо очень умело выполненная подделка, либо то, чему вообще не может быть никакого логического объяснения», – размышлял он.

Илья скатал древний холст в трубочку и убрал его в письменный стол. Взглянув на часы и поняв, что ложиться бессмысленно, он направился в ванную комнату. Обдумав во время бритья создавшуюся ситуацию, он решил пока ничего никому не говорить, опасаясь, что эти сведения могут повлиять на результат расшифровки сопроводительного текста, и попробовать установить подлинность коврика самостоятельно.

Илья Федорович Хромов пришел на работу на полчаса раньше. В криминалистической лаборатории он первым делом включил атомно-абсорбционный спектрометр. Затем он вскрыл кейс, в котором лежало заветное полотнище, и выложил его на полированный стальной столик прибора.

«Пожалуй, будет достаточно сделать спектральный анализ ткани и чернил, – решил он. – Если ничего подозрительного не обнаружу, то останется только произвести изотопный анализ и выяснить приблизительный возраст коврика».

К тому времени, когда лаборатория стала наполняться сотрудниками, со своей первой задачей он справился. Проконсультировавшись с одной из сотрудниц, он выяснил, что ни материал, из которого сделан коврик, ни чернила такого химического состава никогда ранее не применялись для написания каких-либо посланий. Майор Хромов уложил рисунок в небольшой пластмассовый тубус и направился в цокольный этаж здания, где в двух смежных комнатах стоял укрытый за толстыми бетонными стенами ядерный спектрограф, оборудованный специальной приставкой, позволяющей с достаточно высокой точностью датировать возраст органических образцов.

– Ты чем сейчас занят? – обратился он к сидевшему за столом оператору Николаю Порошину.

– У вас, товарищ майор, что-то срочное?

– Да, пожалуй, срочное. Скажи мне, сколько времени занимает одно измерение на твоей «бандуре»?

– Это зависит от предполагаемой датировки образца, – ответил Николай. – Чем старее образец, тем большее время приходится его там выдерживать, – кивнул он на стоявший в центре комнаты массивный стальной цилиндр с сейфовой крышкой.

– Тогда взгляни-ка на образец сам, – майор развинтил свой тубус.

Николай Порошин потер между пальцами грубоватую ткань плохо отбеленного полотна и спросил:

– Что за кружки на нем нарисованы? В них смысл какой-нибудь есть?

«И он о том же! – с раздражением подумал Илья Федорович. – А он ведь физик, догадается быстро».

– Да нет, рисунки тут совершенно не важны, интерес представляет только ткань, – сказал он, стараясь казаться равнодушным.

– На первый взгляд, ей не менее тысячи лет, а то и поболее, – проговорил Николай. – Многое зависит от условий, в которых она хранилась, и от того, каким образом была в свое время изготовлена…

– Понял, понял, – перебил его Илья. – Скажи мне, хотя бы примерно, сколько времени потребует измерительный цикл.

– Сутки минимум, не меньше.

– Согласен, – сказал Хромов. – Надеюсь завтра после обеда получить от тебя результат.

Когда Хромов ушел, оператор аккуратно развернул странный коврик на столе. Убедившись, что полотнище не заражено радиацией, он уложил его на стеклянную подложку четырех пийного счетчика, установил крышку на место и включил форвакуумный насос. Дождавшись, пока разрежение в камере достигнет необходимого уровня, он установил таймер измерительного комплекса на двадцатипятичасовой рабочий цикл и нажал кнопку пуска. Покончив с этим, Николай вспомнил, что Хромов не оставил заявку на проведение работ, и позвонил ему, чтобы напомнить о ней.

– Да, да, сейчас принесу, – отозвался Илья и вспомнил о «брошке». «Вот, кстати, и ее отнесу Николаю, – решил он. – Пусть просветит».

Вынув диск из сейфа, он завернул его в бумагу и, заполнив бланк требования, направился вниз.

– Как, еще что-то принесли? – удивился Порошин, подбрасывая на ладони диск. – А с этим что прикажете делать?

– Сам пока не знаю, – пожал плечами Хромов. – Но для начала попытаемся выяснить, из чего сделан центральный камень и какова его внутренняя структура. Состав сплава мне, конечно, тоже интересен. Удельный вес, кристаллическая решетка и прочее.

– Понял, – кивнул Порошин, – по полной программе, значит.

Он подошел к стоявшей в центре комнаты лазерной установке, закрепил лоток на осевом рельсе и осторожно зажал в его зубчатых лапках «брошь». Проверив точность ориентировки, Николай подошел к пульту управления лазерной установки и включил блок питания.