– Отлично.

В данный момент я бы даже выпила сточную воду, если бы это помогло мне пережить вечер.

– Хорошо, тогда я принесу вам чашку. – Мариз бросилась к двери только для того, чтобы там резко затормозить и испуганно обернуться. – Хотя, может быть, все-таки будет не очень хорошо, если вы выпьете его…

– Это еще почему? – ворчала я, пока мое настроение продолжало портиться.

– Вы принадлежите к Облачному народу. Вместе с народом теней и золотым народом вы пользуетесь репутацией одного из самых волевых в Кассардиме. Ни один дворянин в этом царстве не стал бы использовать такие средства, как даматих. Это означает, что ваша воля недостаточно сильна, что, в свою очередь, повредит репутации вашего народа.

Минуточку! Я только что поняла это правильно?

– Ты хочешь сказать, что мне нужно просто хотеть бодрствовать, потому что все остальное может подпортить репутацию моей семьи?!

Мариз смотрела на меня своими большими оленьими глазами, счастливая, что я ее поняла. Я не знала, что на это сказать, так долго, что горничная беспокойно переступала с одной ноги на другую.

– Знаете что, я просто скажу, что это для меня, – предложила она и убежала прочь.

Хороший план. Надеюсь, это варево было достаточно сильным, чтобы запустить мое кровообращение. После сытного зевка мой взгляд упал на что-то в соседней комнате. На манекене висело потрясающее творение с глубоким вырезом и лентами на спине. Еще немного помятая ото сна, я потянулась и благоговейно ступила на покрытую хрусталем белую ткань. Это платье должно было стоить целое состояние. Мне нужно было надеть это сегодня вечером? Перед собравшимися придворными и моими родителями?! «Откровенное» было еще самым умеренным описанием декольте, которое прилагалось к этому платью. Пожалуй, единственным плюсом было то, что для этого мне не пришлось бы заставлять себя кутаться в корсет. Собственно говоря, под это платье больше ничего нельзя было надеть.

Я покачала головой, решив больше не отвлекаться на роскошь, которой осыпал нас император Фидрин. Он демонстрировал себя мудрым правителем, но я не доверяла этому. Если честно, я еще ни разу не была уверена, не применил ли он аккуратно в отношении нас силу своей воли.

– Платье великолепное, не правда ли? Вы заставите все мужские сердца биться чаще, – сказала Мариз, вернувшись с чаем. От него так отвратительно пахло, что мои мысли поневоле отвлеклись от императора Фидрина на возможные планы по импорту кофе. – Мне уже доводилось бывать на некоторых банкетах. Иногда здесь, на Золотой горе, бывали даже послы других империй. Но встречи всех князей не было уже целую вечность. Последнее было более ста лет назад, когда… – Мариз остановилась и покраснела.

– …когда князьям пришлось отдать своих детей императору в заложники? – я помогла ей закончить и подошла к столу, на котором меня ждал тошнотворно пахнущий чай.

Горничная в смущении кивнула.

– Простите меня, я не хотела вас обидеть. Я просто так волнуюсь, что мне позволили одеть вас по этому случаю. Для вас это может показаться банальным, но сегодня я впервые в жизни прикоснулась к белой ткани. Она предназначена исключительно для облачного народа, и здесь, при императорском дворе, мы редко наслаждаемся разнообразием.

Я смотрела на черное одеяние горничной и неизбежно вспомнила о главном герое моих кошмаров. Ноар. Как я ни старалась выкинуть его из головы, не получалось. Парень был как заноза, которая застряла в коже, и теперь ее не вытащить.

– Черный – это цвет золотого народа? – как бы невзначай спросила я, садясь за стол и наливая из золотой чаши мед в свой чай. Мне не нужно было сначала пробовать, чтобы знать, что мед мне понадобится.

– Нет, – неловко рассмеялась моя горничная. Она подошла к туалетному столику и начала раскладывать расчески, щетки и тигли. – Цвет золотого народа – золотой. А как иначе? Вы, наверное, спрашиваете, потому что император Фидрин был одет в черное одеяние?..

Вовсе нет. Мне было совершенно все равно, во что одет император. Но я заметила, что, кроме золотых воинов, почти все на этой горе были одеты в черное. Как и Ромэ и Ноар. Возможно, поэтому я так думала?..

– У черного цвета есть много значений в Кассардиме. Это цвет скорби. И мести. И смерти. Но прежде всего это цвет простых людей, потому что это попросту самый дешевый материал. Почему император Фидрин со времени мятежа носит черное, никто точно не знает. На этот счет существуют самые разные теории. Некоторые полагают, что он делает это из-за горя по умершему сыну. Другие утверждают, что таким образом он хотел продемонстрировать свою близость к низшему народу. Третьи говорят, что это почтение к верности князя теней, чьи армии также носят черное. И третьи полагают, что это было бы предупреждением для также одетых в черное фахинов, что месть касается не только беззаконников. – Мариз пожала плечами. – Во всяком случае, двор мало интересует, по каким причинам император что-то носит. Они все равно пойдут за ним. Нана Пломбис говорит, что все благородные готовы хоть розовые перья носить, если так решит император.

Расследование не продвинулось. Задумчиво я размешала свой чай. Шерлок во мне еще не сдавался. Рано или поздно я разгадала бы секрет Ноара. Перейдя для начала к следующей детали…

– К какому народу ты принадлежишь? – хотела я знать. Мне сразу бросилось в глаза, что у моей горничной на лице не было символов ни одного из народов. Как и у Ноара.

– Ни к какому, – вздохнула Мариз. – Мой отец был скальным бегуном, а мать – всадницей тумана. Отношения между народами не запрещены, но дети рождаются без прав. Это означает, что нам нужно много и долго работать, чтобы, возможно, когда-нибудь стать частью одного из народов…

Ничего себе, теперь я была действительно удивлена. Это, конечно, сделало дело намного сложнее, чем ожидалось.

– Вот поэтому я и работаю здесь, на горе. Если мне удастся доказать императору свою верность, я, возможно, получу возможность узнать свою судьбу через скипетр Кассардима.

Последнюю фразу она произнесла так благоговейно, что это явно должна была быть какая-то цитата.

– Через скипетр Кассардима? – спросила я следом.

– Да, – ее глаза как-то тоскливо заблестели. – Говорят, что заблудшие дети находят свой народ, когда прикасаются к нему.

– Как говорящая шляпа в Хогвартсе? – вырвалось у меня, пока я размышляла, может ли Ноар быть одним из этих потерянных детей.

– Как что?

Ах да…

– Забудь об этом, – быстро сказала я и сделала глоток чая, чтобы скрыть свою усмешку.

К сожалению, варево было таким же отвратительным на вкус, как и на запах. Это была первая пища в Кассардиме, которая не привела меня в восторг.

Мариз растерянно смотрела на меня из-за Хогвартса и выжидающе из-за чая. Поскольку я не хотела объяснять ни того, ни другого, я спросила:

– Итак, что тебе нужно сделать, чтобы прикоснуться к этому скипетру?