то, чтоб меня это удивило. Имею в виду смерть Маслова. Тут как раз ничего удивительного. Труп, как труп. Даже вполне ожидаемо. Если инженер сбежал, значит, на то были причины. У него нет диагноза шизофрения, чтоб он от выдуманных людей бегал. Но, если честно, искренне верил, успею вперед тех, от кого он прятался. Не успел.

Александру Сергеевну пришлось с пола поднять. Хотя, минут пять смотрел на нее сверху вниз, размышляя, не бросить ли упрямую девицу в доме. Чтоб в следующий раз она не вела себя, как идиотка, тем самым делая идиота из меня.

Сознание девушка реально потеряла. Так натурально притворятся вряд ли у нее получилось бы. В итоге, отнес Комарову в машину, уложил на заднее сиденье. Метаться по дачному домику в поисках нашатыря или чего-то подобного, не видел смысла. Придет в себя без посторонней помощи. Скорее всего, реально стресс. Так-то, Маслов, может ей и не родня, но и не совсем посторонний. А тут — просто ни с хрена, нож в сердце.

Да еще это фото. На снимке отчетливо было видно, что изображена именно Александра Сергеевна. Ошибка исключена. Обычное фото, сделанное в специальном ателье. Видимо, на какой-то праздник. В Советском союзе всегда фотографировались на праздник в фотоателье. Это был определенный ритуал. Собирались семьёй, наряжались и шли делать снимок на память. Единственное отличие от оригинала, валяющегося на полу без сознания, здесь Комарова была гораздо моложе. Лет восемнадцать, не больше. И еще она выглядела счастливой. Будто проблем нет вообще никаких. Но то, что на снимке именно она, можно было не сомневаться. Естественно, так как Александра Сергеевна подошла к столу следом за мной, то фотографию она вполне четко рассмотрела. Ясен хрен, упадешь в обморок. Мало того труп, так еще и фото твое у него в руке. Ну, не совсем в руке, конечно. Однако, ладонь Маслова лежала поверх снимка. С краю. Буквально, прикрывая уголок. Он будто хотел взять фото и убрать его, но не успел. Помешал нож в сердце. Обычный, кухонный, с деревянной ручкой.

Кстати, вот это меня смутило сильнее всего. Что, блин, за театральщина? Способов разделаться с человеком более, чем достаточно. Особенно, к примеру, у тех, кого могли интересовать эти чертовы чертежи. Понятно же, как белый день, в любом подобном мероприятии подвязана разведка буржуйской страны из списка недружественных Союзу государств. А список там огромный. Просто больше никому это не надо. И вдруг, труп в лучших традициях бредового убийства, которое на работу спецслужб не похоже вообще никак. Спецслужбы поэтому так и называются. В них работают спецы. А тут на лицо пошлость и привитимизм. Розочка на торте — те самые секретные сведения. В данный момент они совершенно спокойно лежали на столе, вообще никому не нужные. Не знаю, конечно, все или нет. Так как не знаю, сколько их изначально было. Однако, пропажа теперь нашлась, что сильно радовало. Но вопросов лично у меня стало больше, что сильно огорчало. Не люблю вот такие непонятки.

А вернее, вопрос был один. Что за бред? Устроить все это ради определенной информации, и потом информацию оставить на столе. Напрягаться, выйти на инженера, пугать его, заставить вынести чертежи с завода, чтоб в итоге очень тупо бросить их в дачном домике. А главное, на кой черт Маслов прятался вместе с бумагами? Типа, шел, нес, но передумал? Или проблема в другом? Например, история эта коснулась не только его. Например, кто-то находится, как и Лев Иванович, в отделе. Имеет доступ к секретным сведениям.

В этом свете убийство инженера вообще выглядело глупым и бестолковым. Да, можно предположить, что, к примеру, враг каким-то образом шантажировал Маслова. Хотя, что там каким-то. Далеко ходить не надо. Имеется супруга, в свое время арестованная за сотрудничество и связи с врагами народа. То, что это ее родная сестра и связи были неизбежны, мало кого интересует. При устройстве на завод, однако, данная сомнительная информация никак не фигурировала. Почему? В воспоминаниях Максима Сергеевича ответ имелся.

Через год после окончания войны и счастливого дня Победы, наш инженер Маслов, которому тогда исполнилось где-то около двадцати пяти, оказался замешан в так называемом “Авиационном деле”. Не лично сам. Упаси боже. Он действительно был всегда помешан на работе и предосудительного ничего сделать не мог априори.

Дело это расследовал руководитель главного управления контрразведки «Смерш» Виктор Семенович Абакумов. Лично. Ему доверили разобраться в ситуации, которая интересовала сильно вождя. Абакумову удалось найти конкретные факты, указывающие на использование недоработанной авиатехники в годы войны. Казалось, быть такого не может. А нет. Было. Или было, но не совсем так. А может, вообще не было. Как правильно сказал полковник в моем видении, времена такие. Я старался воспоминания Максима Сергеевича фильтровать. Воспринимать их как информацию к сведению. Тем не менее, официально факты были найдены. И доказательства тоже.

В частности, после окончания испытаний самолета «Як-9у» нарком авиапромышленности Шахурин доложил правительству о том, что модель отработана и может запускаться в серию. Мол, все хорошо, и даже отлично. Однако позднее были обнаружены существенные неполадки. Истребитель не мог выходить на скорость, требуемую для боевого использования.

Так как всю эту информацию я знал через призму восприятия Максима Сергеевича, тот был уверен, что основным инициатором «Авиационного дела» являлся Василий Сталин, который, пытался реабилитироваться перед отцом за своё поведение. Там тоже все не слава богу.

Он письменно доложил, что в авиационных строевых частях «бьётся много лётчиков», а происходит это потому, что командование ВВС принимает от авиапромышленности дефектные истребители Як-9. Именно этот сигнал Сталин расценил, как проявление бдительности со стороны остепенившегося сына, и дал отмашку, разобраться с проблемой. Потому что это не просто проблема, эта, выходит, самое настоящее вредительство.

Ну, а дальше, что говорится, понеслась. Выяснилось, в 1944 году член военного совета ВВС Шиманов и начальник главного управления заказов ВВС Селезнев побывали на предприятии, где оказалось забраковано порядка ста единиц «Як-9у». Сто штук! Количество впечатляющее. И по-хорошему, о проблеме надо было немедленно доложить. Однако, несмотря на такой итог проверки, командующий ВВС Новиков дал добро на продолжение выпуска проблемного самолета. Сознательно. Почти половина машин, отправленных в военный части, оказались не готовы к полноценному использованию.

Подобные факты сотрудники «смерш», которые работали под руководством Абакумова, выявили применимо к еще одному самолету. Истребителю «Як-3». Большое количество единиц техники этой модели попадали в аварии, причиной которых оказались задиры верхнего сегмента обшивки крыла при передвижении на высоких скоростях. Аналогичную проблему выявили