Для обычных ментов. Но не для чекистов, которые много лет за Виктором Николаевичем приглядывали. Вернее, не только приглядывали, но и пытались список агентов заполучить. Ничего себе, куча нелегалов в буржуйских странах. Это же информация на вес золота. Однако, сам Ершов справедливо полагал, пока сведения хранятся лишь в его голове, то и жить он будт долго, счастливо. Как только тело было найдено, естественно чекисты взяли все в свои крепкие руки. Ершов умер не сам. Ему помогли. Препарат, введённый Виктору Николаевичу, спровоцировал остановку сердца.

Комитет государственной безопасности встал на уши. Особенно, главное управление внешней разведки. Потому что, ни хрена б себе. Там, за границей, остались нелегалы, которые живут в чужой стране почти двадцать лет. То есть, идеальные шпионы с идеальными биографиями. Но ни одна сволочь теперь не знает, кто именно. А второй момент, явно не случайные люди вхерачили Ершову смертельную дозу препарата. И явно не ради развлечения. Выходит, кому-то с "той" стороны что-то тоже стало известно.

Собственно говоря, именно так и появилась в жизни Максима Сергеевича, молодого еще на тот момент сотрудника КГБ, Комарова Александра Сергеевна. Правда, прежде, чем они нашли ее в первый раз, им потребовалось почти три года. Ему потребовалось. Потому что только дурак не понял бы, внучка Ершова целенаправленно сбежала в день его смерти и пропала. Вообще. Полностью уничтожив любые следы. В КГБ дураков не было. Правда, пока, Александра Сергеевна умудрялась исчезать каждый раз, как только ее находили. Но это пока. И на прямой контакт выходить тоже было рискованно. Девка явно что-то знала. А еще, после первого же раза, когда Максим Сергеевич ее разыскал, первое, о чем он отчитался, силой от нее ни черта не добиться. Надо искать компромисс.

Ясное дело, когда в мозгу взорвались эти воспоминания, я просто охренел. Потому как, особист, завод, проверки — все это лажа. Максим Сергеевич был чекистом. И это — его основная работа.

Глава 17. В которой я уже наверняка знаю, что меня оценивают со стороны.

Возвращение к реальности было достаточно мучительным. Голова болела так, будто Саша неделю, не меньше, пребывала в длительном запое. Не то, чтоб она наверняка знала, как выглядит запой. Быстрее, догадывалась. Девушка осторожно открыла глаза. Свет, раздражающе активно льющийся из незашторенных окон, резко ударил по сознанию. Будто лезвием полоснуло. Саша машинально зажмурилась, однако противное солнце нахально лезло сквозь веки, стуча тысячами маленьких молоточков по вискам. Такое чувство, что голова сейчас просто лопнет.

— С добрым утром, Александра Сергеевна. Вот так хотелось бы мне сказать. Жаль, что вовсе оно не доброе. Да и время, честно говоря, уже далеко за обед. Видите, все у нас как-то не срастается.

Саша медленно повела взгляд в сторону ненавистного голоса. Максим Сергеевич сидел напротив кровати, где, пока по неизвестной причине, оказалась она сама. Мужчина вольготно расположился в кресле с деревянными ручками и деревянными же ножками. При этом в руке он держал рюмку с золотисто-карамельной жидкостью. На небольшом столике, стоявшем рядом, Саша заметила бутылку коньяка. И все. Ни закуски, ни, хотя бы, воды. Ничего.

Взгляд Максима Сергеевича пристально изучал содержимое стакана, словно где-то на дне притаилась великая тайна бытия. На девушку он не смотрел, будто её нет в этой комнате. Такое поведение напрягало изрядно. Разговаривает, как с пустым местом.

— Где я?

Максим Сергеевич оторвался, наконец, от созерцания рюмки, а затем с насмешкой поглядел в сторону Саши.

— Гостиничный номер. Такой ответ устраивает?

— Ответ — да. Местоположение — нет. Я бы с бо́льшим удовольствием оказалась в своем общежитии, в своей комнате.

— Ну, простите, Александра Сергеевна. Ковыряться в Вашей сумочке желания не возникло, а без ключей от входной двери мы бы вряд ли туда попали бы. Все же я не взломщик. Да и тащить Ваше бездыханное тело на глазах у половины общежития вообще не улыбалось. Всяко удобнее было транспортировать сюда. Мне, по крайней мере, точно. Вопросов никто не задаст. Хотя, нет…Чего же я скромничаю. Пришлось выдержать битву с целым дирижаблем. Полчаса рассказывал одной кудрявой женщине душевную историю. Шел, упал, очнулся — бездыханная дева на пороге гостиницы.

— Какая дева… Какой дирижабль. — Саша с подозрением пыталась разыскать на лице особиста следы опьянения. Потому что нес он полную околесицу.

— Да не забивайте себе голову. Битва все равно закончилась моей безоговорочной победой. Теперь я в глазах этой кудрявой женщины — герой и удивительно романтичный тип. Который подбирает на улице теряющих сознание девушек, потом тащит их к себе в номер, чтоб привести в чувства…Мандец…Только в этом времени кто-то мог поверить в подобную чушь. Удивительная наивность. Как дети, ей-богу...

Максим Сергеевич покачал головой и вроде даже засмеялся. Но слишком тихо. Поэтому до конца Саша не была уверена. Да и потом, честно говоря, его слова казались ей каким-то издевательством. В этом времени... О чем он говорит?

Девушка мысленно пожелала особисту провалиться сквозь землю ко всем чертям Ада, вместе с его сарказмом и иронией. Либо — сдохнуть. Грубо, а что делать. Зато искренне, от души.

— Мне полагается поблагодарить Вас за заботу? — Саша старалась выглядеть уверенно. Однако, в присутствии Максима Сергеевича это у нее не очень получалось. Чертов особист как-то изменился. Стал более жестким, что ли. Хотя, куда уж больше. Но помимо сарказма теперь в его взгляде присутствовала определенная холодность. Лёд даже.

Мужчина снова усмехнулся, отчего девушка испытала острый приступ желания разбить что-нибудь о его голову. Как же бесит эта манера говорить тихим, спокойным голосом и сидеть, ухмыляясь своим мыслям. Удивительной дурой она себя чувствует в данный момент.

— Ну, что Вы, Александра Сергеевна, на подобные подвиги с Вашей стороны я не рассчитываю. — Максим Сергеевич резко поднял рюмку и одним глотком выпил ее содержимое. Даже не поморщился. — Хороший коньяк… Умели же... Так вот… В ответ на ваше высказывание. Благодарность и Вы, как мне кажется, вещи несовместимые. Давайте оставим эти прелюдии. Не время и не место. Более интересует другое. Каким образом Ваша фотография оказалась у безвременно покинувшего бренный мир товарища Маслова?

— Маслов! О, Господи… Он же…Он же труп? — Девушка моментально вспомнила все, что произошло за несколько минут до ее обморока.

Хотя, лучше бы и не вспоминала. Перед глазами моментально возникла картина. Главный инженер их группы, на стуле, с ножом, воткнутым в сердце. Ее