В этот момент раздался выстрел. Тигр подпрыгнул, сделал прыжок и остановился. Тут я уже понял, что я спасен!

Грянул второй выстрел, тигр сделал еще три прыжка и грохнулся на землю…

Казалось, все было кончено… В этот момент прибежали собаки и всей сворой навалились на зверя. И вдруг я вижу, как тигр поднялся, встряхнулся и собаки разлетелись в разные стороны! Только один Вори висел на загривке зверя.

Конечно, это была уже агония, но все же Люле пришлось сделать еще один выстрел, после которого зверь упал и, потянувшись, успокоился.

Тут моей радости уже не было границ. Казалось, во мне все пело и ликовало!..

Люля медленно приближался ко мне. Меня поразила его бледность. На нем, как говорится, не было лица, и глаза ярко горели на испуганном лице. Я не мог понять причину этого испуга, тем более, что чувствовал себя счастливым.

Наконец, подойдя ко мне шага три, он взволнованно спросил:

– Ну, как?..

Я, все еще не осознавая своего положения, решил изобразить веселую мину и ответил:

– Слава Богу, все хорошо!..

– Как хорошо? – последовал недоуменный вопрос.

И только теперь я начал понимать, в чем дело – из четырех рваных на голове и лбу ран, не считая царапин, обильно текла кровь и замерзала на моей бороде. Вся тужурка была закровавлена, а снег около меня был розовым. Сгустки крови на лице Люля принял за вырванный глаз.

Если представить, что я четыре недели не брился, а зверь, проехавший на мне через несколько головешек, помог мне измазать все лицо сажей, то интересно – на что была похожа моя улыбка, которой я встретил Люлю!?..

Люля мне позднее рассказал, что когда он подбегал к стоявшему надо мной тигру, ему показалось, что я уже не шевелюсь и он решил, что я мертв. В сущности, он пережил больше моего.

Однако, когда я решил продемонстрировать, что цел и невредим и попытался встать, из этого ровно ничего не вышло. Я был обескуражен: руки мои отказывались повиноваться, и я барахтался около колоды в снегу, тщательно отряхивая его с себя. Оказывается, я притащил с собой к колоде гору снега и это смягчило удар при падении.

Наконец, с помощью Люли и корейца я встал и начал себя ощупывать и осматривать. Я обнаружил, что весь исцарапан, правое плечо разбито и рука не действует; левый локоть так разбит, что даже почернел, а рука действует только лишь в плече и пальцах; на голове и лбу пять рваных ран, из которых сочится кровь и замерзает сосульками, рваные раны и царапины были на правом боку и левом плече и, кроме того, я весь был жестоко исцарапан и избит.

Перевязав кое-как раны, мы делились впечатлениями и любовались тиграми, один из которых был у наших ног, а второй напротив, на косогоре.

Когда мы несколько отошли, Люля мне рассказал следующее:

Он бежал сзади меня шагах в пяти и тоже смотрел далеко вперед, почему и не увидел лежавшего тигра, который, в сущности, залег почти на голом месте за небольшим кустом, при снеге на бугре в два вершка. Когда раздался рев, он увидел впереди себя летящего на меня «ласточкой» тигра и выстрелить не успел. Когда же зверь, сбив меня с ног, вцепился в меня когтями и по рыхлому сухому снегу понесся на мне по косогору, Люля не мог нас догнать, так как боялся быстро бежать, чтобы не споткнуться и не упасть, ибо в таких случаях нужно быть готовым к выстрелу в любой момемент. Я прокатился шагов около сорока, и на мое счастье по пути попалась обгорелая примерзшая колода, которая меня и задержала, в противном случае я свалился бы в обрыв, бывший от нее в четырех саженях, и разбился о камни. Стрелять же во время нашего скольжения Люля не решился. По его словам, рев тигра его сильно оглушил и он вечером еще плохо слышал. Более всего его испугал мой вид, когда он подбежал ко мне, добив зверя.

Затем мы пошли осмотреть зверя, который оказался тигрицей. Его трепали собаки, но мы не стали их отгонять, чтобы они убедились, что грызть тигра нет опасности. Это нам было важно для будущего.

Осмотрев голову тигрицы, мы поняли, почему я остался жив. Оказывается, моя пуля, попав в глаз, одновременно раздробила челюсть. Зубы перестали действовать и зверь ударил меня по инерции головой в локоть, а когти всадил также по инерции, сжимая лапы, расставленные для прыжка.

Мы поднялись по моей волокуше вверх. Почти около вершины хребтика я нашел спою шапку, немного ниже, саженях в двух в стороне, лежало ружье.

Поднявшись на самый верх, мы нашли лежку, на которой лежала тигрица, и каково же было наше удивление, когда мы обнаружили здесь порядочно крови. Это меняло дело. Напавший на меня зверь был не третьим, а вторым, которого я ранил.

Стали следить обратным следом. Оказалось, что после ранения тигрица бросилась вниз, но, увидя дальше чистые места, повернула в нашу сторону и затем залегла. Мы сами набежали на нее, когда преследовали. Третий тигр, как видно, отделился от них раньше нашей встречи и ушел куда-то в сторону.

Люля стал меня уговаривать возвращаться скорее в фанзу и сделать перевязку, а сам решил остаться с корейцем и спустить убитых тигров в падь, откуда их легко можно было вывезти на санях. Я не хотел их оставлять, так как для двоих тигр был бы тяжелым, да к тому же я еще не успел осмотреть первого, убитого мною, зверя.

В это время неожиданно залаяли собаки, находившиеся в чаще около первого тигра. Лай шел откуда-то ниже. Мы оглянулись и изумились – тигра не было на своем месте.

Бросившись на собачий лай, мы увидели катившегося с горы зверя. Оказалось, что подбежавший к нему Север стал дергать его и сдвинул с места, в результате чего зверь скатился, а прибежавший на шум Кома, не разобрав, в чем дело, стал яростно лаять, спрятавшись в кустах.

Хотя руки мои не действовали, я мог помочь своим спутникам, сделав петлю из веревки, здоровым плечом вытаскивать зверя. Спустив убитых тигров в долину, мы уложили их рядом на снегу и очень жалели, что с нами не было фотоаппарата, чтобы заснять наши трофеи.

До деревни было версты три, но я очень сожалел, что из-за ранений не мог идти дальше преследовать третьего тигра, который, по моим предположениям, не мог