бы не вынудить его носить эту маску постоянно? Если выяснится, что д’Эон женщина, его авторитет резко упадет. На самом деле так и произошло. Как только кавалер «снова стал» женщиной, его перестали воспринимать всерьез. Он сделал еще одну попытку шантажа, намекая на некие «бумаги», оставленные в Англии. И получил от Вержена более чем сухой ответ: «Мы полагаем, мадемуазель, что вы передали бумаги, имевшие отношение к тайной переписке, в полном объеме. Если же вдруг по некоей случайности, возможность которой я отметаю, зная ваш честный характер, вы вопреки принятому на себя обязательству сохранили у себя часть документов, знайте, что при наших нынешних отношениях с Англией они утратили свою важность…»

В истории такое случается нередко: ищешь причину события на другом конце земли, а она лежит у тебя под носом.

(По материалам Алена Деко)

Посмертная тайна Моцарта

Весной 1986 г. Международный фонд «Моцартеум» проводил очередную выставку, названную «Моцарт в XIX в.». Среди экспонатов, отобранных для неё, был и загадочно обретённый череп композитора. Его выставили в нише, заботливо укрыв стеклянным колпаком, который обвивал плющ. Впрочем, у посетителей этот мрачный экспонат не вызвал особого внимания.

«Однако на презентации, устроенной в честь выставки, – вспоминал её устроитель, профессор Рудольф Ангермюллер, – ко мне обратился доктор Целлер, представлявший Кельтский музей. Ему хотелось, чтобы их художник Райнер сфотографировал череп. Позднее по этому снимку он мог бы нарисовать портрет Моцарта».

Вскоре Ангермюллер разоткровенничался. «Вы знаете, мы, между прочим, до сих пор не знаем, подлинный ли это череп Моцарта. У вас в музее нет специалистов, которые могли бы это проверить?»

Предполагаемый череп Моцарта и его портрет работы Доротеи Шток

«Пожалуй, что есть. Вот, например, профессор Тихи».

Так Готфрид Тихи, профессор Института геологии и палеонтологии при Зальцбургском университете, был неожиданно приглашён осмотреть загадочный череп. Генеральный секретарь фонда Рудольф Ангермюллер торжественно вручил ему реликвию, надеясь на его порядочность и щепетильность.

Вскоре Тихи сообщил, что череп Моцарта подлинный. А потом, к ужасу сотрудников фонда, на первой полосе «Пари-матч» появился снимок, сделанный в одном из местных кафе. Взорам читателей предстал профессор Тихи, позирующий с черепом Моцарта в руках. «Очень скандально и непорядочно с его стороны». Вдобавок профессор так и не вынес никакого научного заключения, ограничившись лишь подробным описанием черепа.

В нём говорилось следующее: маленькая голова, очень женственная; крутой лоб; тонкая скуловая кость; облик типичен для жителя Южной Германии. Очевидно, череп принадлежал человеку маленького роста – что верно: рост Моцарта был чуть больше 1,50 м. Возраст покойного: от 30 до 40 лет (Моцарт умер в 35 лет). Кости черепа носят следы рахита, перенесённого вследствие недостатка витамина D: Моцарт был «зимним ребёнком»; он почти не гулял на солнце. Один из коренных зубов был сильно поражён кариесом и, очевидно, часто причинял композитору боль – тоже известный факт. Обе лобные кости рано срослись, поэтому глаза выдавались вперёд – вот почему, наверное, поэт Людвиг

Тик назвал глаза Моцарта «дурацкими». Удивление вызвали следы заживлённой трещины черепа. Как могла эта травма ускользнуть от внимания биографов Моцарта? Ведь в литературе мы нигде не найдём сообщения о том, что композитор когда-либо сильно ударился головой. Следствием этого удара, по словам Тихи, была «сильная гематома», причинявшая покойному острые головные боли.

Затем профессор спроецировал рентгеновский снимок черепа на увеличенную копию портрета Моцарта работы Доротеи Шток (1789). На нём композитор был показан в профиль. Череп «совершенно точно укладывался в портрет», заявил Готфрид Тихи.

Впрочем, если сравнить профиль черепа с другими «достоверными» картинами и рисунками, на которых запечатлён Моцарт, то и здесь обнаружится поразительное сходство. Однако сам облик композитора на этих портретах довольно сильно разнится. Как же в действительности выглядел Моцарт? «От него не осталось ничего, кроме жалких портретов, из которых ни один не похож на другой», – заявил его биограф Альфред Эйнштейн.

И всё-таки профессор Тихи настаивал: «Череп Моцарта аутентичен». Сотрудники Международного фонда не хотели доверять поспешному выводу. Нужно было раз и навсегда решить, что за реликвию они хранят. 9 февраля 1989 г. они обратились к двум учёным из Вены – Иоганну Шилвасси и Херберту Кричеру – с просьбой ещё раз исследовать череп.

Профессор Шилвасси представлял Судебно-медицинский институт, а доктор Кричер – Естественно-исторический музей. Первым делом они заявили, что «все проведённые прежде экспертизы так называемого черепа Моцарта на предмет его подлинности не имеют никакого значения». По их словам, «единственный метод, дающий неоспоримые доказательства, – а именно реконструкция мягких частей – до сих пор не применялся».

Сделав гипсовый отпечаток черепа, Шилвасси и Кричер сформировали на нём лицо, вылепив его из пластилина. Этот метод применяется в криминалистике, чтобы восстановить внешность покойных, подлежащих опознанию.

Шилвасси и Кричер, как и профессор Тихи, сравнили пластилиновую голову Моцарта с портретом Доротеи Шток. Их вывод таков: контуры черепа и облик мягких частей лица во многом совпадают с рисунком – такое возможно лишь, «когда речь идёт об одной и той же персоне». И, наконец, заключение: «Что касается черепа, предоставленного в распоряжение учёных, то речь идёт о черепе Вольфганга Амадея Моцарта».

Тем временем профессор Тихи написал книгу «Невольное завещание Моцарта». В ней он настаивает на своём: «Я не сомневаюсь ни на одну минуту в том, что это подлинный череп композитора».

Таково положение дел на сегодняшней день. Прежние методы исчерпали себя. Лишь генетический анализ может, наверное, сказать, что за реликвия хранится в одном из залов фонда «Моцартеум». И реликвия ли это? И могут ли генетики решить посмертную тайну композитора? Прежде чем ответить на последний вопрос, вспомним, каким образом «череп Моцарта» совершил путешествие с венского кладбища на музейную полку.

Эта детективная история начинается сразу после смерти Моцарта. По Вене поползли мрачные слухи: «Маэстро убит! Он отравлен!» Разве не сам Моцарт жаловался своей Констанции: «Я долго не протяну. Наверняка кто-то дал мне яд!»

Назывались даже имена возможных убийц. Что, если это – Франц Ксавер Зюсмайер, которого Моцарт как-то назвал «говном»? (Справедливости ради отметим, что именно Зюсмайеру в последние часы перед смертью Моцарт указал, как окончить партитуру «Реквиема».) Или его соперник на музыкальной стезе – Антонио Сальери, этот «итальяшка», который впоследствии сам как будто признался в убийстве? «Тяжкий совершил он долг!» – таким убийственным бюрократизмом заклеймил его поэт. (Ещё одно замечание справедливости ради: из трёх последних симфоний, написанных Моцартом, на сцене при его жизни была исполнена всего одна; она прозвучала в 1791 г. в благотворительном концерте,