Доктор Казерер предложил провести генетическую экспертизу всех волос Моцарта. «Если ДНК нескольких проб совпадёт с ДНК костей черепа, то велика вероятность, что это – части тела одного и того же человека, а именно Моцарта». Остаётся лишь терпеливо проводить опыты и надеяться на успех.

Потемкинские деревни – не из картона!

Князь Григорий Александрович Потёмкин, любовник и, вероятно, даже законный супруг Екатерины II, российской императрицы, стал жертвой зависти, интриг, придворных пересудов.

Увы, сегодня многие помнят не самого князя Потёмкина, не государственного деятеля, основателя многих крупных городов, а «потёмкинские деревни». Они стали синонимом обмана, очковтирательства, показного блеска. Эта идиома восходит к рассказу о том, как князь Потёмкин, губернатор южнорусских областей и Крыма, стремясь обмануть императрицу, совершавшую поездку по этим землям, распорядился срочно возвести на её пути мнимые деревни, составляя их из одних лишь декораций и для видимости населяя людьми. С помощью этих «потёмкинских деревень» князь убедил императрицу в том, что страна процветает, и этим скрыл от неё огромные растраты – им самим было присвоено три миллиона рублей.

Эту ложь о «картонных деревнях» и «аферисте Потёмкине» повторяют не только бесчисленные романы об энергичной, любившей все радости жизни императрице – нет, подобную трактовку мы встречаем и на страницах вроде бы серьёзных исторических повествований, и даже в наших справочниках. Разумеется, чаще всего автору научных трудов добавляют словечки «якобы», «будто бы», «по утверждению». А между тем уже давно было доказано, что история с «потёмкинскими деревнями» – ложь.

Эти измышления появились вскоре после инспекционной поездки императрицы, состоявшейся в 1787 г. Слухи быстро распространились по всему свету. Сколь велик был интерес публики к Екатерине, показывают слова Вольтера, долгие годы состоявшего в переписке с императрицей: «Счастлив писатель, коему доведётся в грядущем столетии писать историю Екатерины II!»

Сегодня многие помнят князя Г.А. Потёмкина как автора пресловутых потёмкинских деревень

Историю Екатерины писали не только в XIX столетии. Биография императрицы была написана уже в 1797 г., всего через год после её смерти, немецким писателем Иоганном Готфридом Зейме, позднее прославившимся своим сочинением «Прогулка в Сиракузы», книгой очерков, описывавших пешее путешествие из Германии в Сицилию.

Когда в издательстве «Алтона» вышло в свет сочинение Зейме «О жизни и характере российской императрицы Екатерины II», в Гамбурге была напечатана и биография князя Потёмкина. Поначалу, правда, не отдельной книгой, а в виде серии статей в журнале «Минерва». Эта биография – один из первых образчиков того, что в наши дни называют «убийственным журналистским пасквилем». Имя автора не было указано. Лишь впоследствии выяснилось, что им был саксонский дипломат по имени Гельбиг. Его измышления приобрели широкую популярность и стали основой для всей последующей клеветы на Потёмкина; некоторые из россказней Гельбига не только дожили до наших дней, но и роковым образом повлияли на политику.

Россказни были вовсе не безобидными; речь шла не только о растраченных деньгах, не только о домах из картона, дворцах из гипса, миллионах несчастных крепостных, коих переодевали в крестьян и вкупе со стадами скота спешно перегоняли из одной «потёмкинской деревни» в другую. Нет, ложь была страшнее: когда спектакль, разыгранный ловким мошенником, завершился, сотни тысяч бедных жертв его, влачившихся из одной деревни в другую, были якобы обречены на голодную смерть. Всю эту ложь, поведанную саксонским дипломатом и явленную публике в той злополучной серии статей, превративших Григория Александровича Потёмкина в лживого шарлатана, разоблачил лишь российский учёный Георгий Соловейчик, автор первой критической биографии Потёмкина. Произошло это спустя почти полтора века.

На самом деле Потёмкин являлся одним из крупнейших европейских политиков XVIII в. На протяжении семнадцати лет он был самым могущественным государственным деятелем Екатерининской России. Многое из созданного им сохранилось и поныне, потому что он занимался чем угодно, только не показной мишурой. Когда участники той самой инспекционной поездки, продолжавшейся не один месяц, приехали осматривать Севастополь, строительство которого Потёмкин начал всего за три года до этого, их встретили в порту сорок военных кораблей, салютовавших в честь императрицы. Когда же они осмотрели укрепления, верфи, причалы, склады, а в самом городе – церкви, больницы и даже школы, все высокие гости были необычайно поражены. Иосиф II, император Священной Римской империи, инкогнито участвовавший в этой поездке, дотошно всё осматривавший и, как свидетельствуют его записки, настроенный очень трезво и критично, был прямо-таки напуган этой выросшей как из-под земли базой русского военного флота.

Между тем строительство Севастополя – лишь один факт в череде разнообразных, достойных уважения деяний, совершённых Потёмкиным, а город этот – лишь один из целого перечня городов, основанных князем.

Естественно, не всё из задуманного Потёмкину удалось реализовать. Слишком обширны были его замыслы. И всё же многое, начатое им, выдержало проверку временем. Об этом свидетельствуют записки англичанки Мэри Гатри, непредвзятой наблюдательницы, посетившей в конце XVIII в. Южную Россию и объездившей всю территорию, обустраиваемую Потёмкиным.

Почему же в эту историю с «картонными деревнями» поверили не только иностранцы, но и россияне, и даже придворные? Всё объяснялось прежде всего тем важным положением, которое занимал Потёмкин. У фаворитов императрицы никогда не было недостатка в завистниках. Образовывались целые партии их сторонников или противников. В особенности это относилось к Потёмкину, ведь он, как никто другой из длинной череды любовников императрицы, влиял на политику России. Недоброжелатели считали, что назначение в Крым – это своего рода отставка для него, но когда они убедились, что за несколько лет он проделал там невероятное и что его влияние и на Екатерину, и на политику страны всё так же велико, тогда враги его с новой силой воспылали завистью к нему.

От Екатерины не могли утаиться наветы на князя Потёмкина. Она злилась, досадовала, но никак не руководствовалась ими. По возвращении в Царское Село она писала Потёмкину: «Между Вами и мной, мой друг, разговор короток. Вы мне служите, я Вам благодарна. Вот и всё. Что до Ваших врагов, то Вы Вашей преданностью мне и Вашими трудами на благо страны прижали их к ногтю».

После той поездки на юг она написала ему много благодарственных писем. И Потёмкин отвечал: «Как благодарен я Вам! Сколь часто я был Вами вознаграждён! И сколь велика Ваша милость, что простирается и на ближних моих! Но пуще всего я обязан Вам тем, что зависть и зложелательство вотще силились умалить меня в Ваших очах, и всяческие козни против меня не увенчались успехом. Такого на этом свете не встретишь…»