произнесена так естественно, что Юнге начали терзать сомнения, хотя она ещё не верила в то, что всё так плохо:

– Но фюрер верит, что наступление Штейнера поправит наше положение. Я сама слышала! Он сам уверял, что Штейнер перевернёт весь ход сражения.

Но Фегеляйн был непреклонен, он продолжал стоять на своём, что ещё больше внесло панику в двух женщин:

– Все советники фюрера знают, что он живёт фантазиями. Не удивлюсь, если окажется, что он и сам это понимает.

Юнге отказывается верить своим ушам. И это говорит человек, боровшийся с югославскими партизанами и женатый на сестре Евы Браун?! Кому же верить? Придя в себя, Юнге задала робкий вопрос:

– Если так, то зачем он притворяется перед нами?

Ответ Фегеляйна сразил их своей прямотой:

– Разве ему есть что терять?

Подавшись вперёд, когда адъютант Гиммлера заметил в проходной Гитлера и Гюнше, Фегеляйн покинул их и отправился на совещание. В спину уходящего Фегеляйна летят слова презрения, что успела произнести Кристиан:

– Не верю ни одному слову!

12 часов 00 минут

Стенограмма совещания у фюрера

Присутствовали: Кейтель, Йодль, Кребс, Бургдорф, Буле, Винтер, Э. Кристиан, Фегеляйн, Борман, Хевель, Лоренц, Гюнше, Йоганнмайер, Ион фон Фрайенд и Фрейтаг фон Лорингхофен.

– Господа! Фюрер! – лаконично объявил вошедший Борман. Все затихли.

Гитлер вышел из комнат сгорбленным. Всех поразила его безучастность, будто всё, что сегодня будет сказано на совещании, лично его не касается.

– Я приветствую вас, господа! – поздоровался Гитлер и опустился в своё кресло. На нём была серая полевая форма со знаком свастики на рукаве. – Начинайте, Кребс.

– Мой фюрер! – стал излагать ситуацию Кребс. – В прошедшую ночь мы ввели в Берлин 6 пехотных полков и до 40 отдельных батальонов. Ускоренно формируются новые части фольксштурма, призываются все лица, способные носить оружие. Выполнив ваши указания, мы освободили из тюрем уголовников и дезертиров. К обороне Берлина мы привлекли даже тех 148 офицеров, которых судил трибунал за нежелание воевать до конца.

– Я требую, генерал, – сказал фюрер, – чтобы помимо моего сегодняшнего указа каждый офицер и солдат дал расписку в том, что при попытке сдачи в плен или измены фатерланду их расстреляют, а их семьи ожидают карательные акции. Сообщите Мюллеру, чтобы он немедленно издал для работников гестапо соответствующие инструкции.

– Да, мой фюрер! – сказал Борман. – Доктор Геббельс уже позаботился о появлении в столице листовок.

– Каких ещё листовок, Борман?!

Слова Бормана заинтриговали Гитлера.

– Началась борьба на последнем ринге, ни шагу назад! – достав блокнот и открыв его на нужной странице, Борман стал вслух цитировать Геббельса. – Берлин станет братской могилой для советских танков. За каждой изгородью – противотанковое орудие. Напутствуемые Геббельсом работники его министерства, мой фюрер, потребовали от берлинцев писать на домах лозунги, пресекающие пораженчество и трусость в рядах обороны. Например, «Плюнь в лицо каждому, кто не хочет защищаться», «Победа или Сибирь»; «Защитим наших женщин и детей от красных зверей!». Они потрудились испещрить такими надписями большинство улиц, домов и тротуаров.

– Гениально придумал Геббельс! – внезапно вскочив с кресла, воскликнул Гитлер. – Теперь я жду, чтобы по указанию рейхсминистра над столицей рейха с самолетов, как бы по ошибке, сбросили тысячи листовок, где фюрер призывает солдат и офицеров армии Венка спасти Берлин. Это даст берлинцам потрясающий эффект подхода армии Венка к Берлину.

– Будет исполнено, мой фюрер! – записав мысль Гитлера в блокнот, услужливо произнёс Борман.

– Продолжайте дальше, Кребс! – сказал Гитлер, спокойно садясь в кресло.

– Положение немецких войск, обороняющих Берлин, ещё более ухудшилось. Противник прорвал оборону на широком участке фронта. На юге он осуществил танковый прорыв через Цоссен и продвигается к Штансдорфу. Тяжёлые бои идут в восточных и северных предместьях Берлина. На северных подступах русские находятся между Фронау и Панковым. На востоке они дошли до Лихтенберга, Мансдорфа и Карлсхорста. Положение немецких войск, стоящих на Одере к югу от Штеттина, катастрофическое. Русские танковыми атаками глубоко вклинились в наши позиции.

– Наступление Штейнера восстановит порядок. – Оптимизм в словах Гитлера поразил всех. – Гиммлер мне по телефону сегодня докладывал, что Штейнер провёл контратаку.

– Но, мой фюрер! – Кребс был изумлён такой ложью. – Генерал Коллер сообщил мне, что не получал от Штейнера никаких распоряжений. Мы решили перебросить войска с севера Берлина на юг, чтобы помочь Штейнеру, но русские нанесли удар и ворвались в город.

– И это помогло Штейнеру?

Гитлер испытующе посмотрел на Кребса. Вопрос Гитлера вынудил бросить умоляющий взгляд на Бургдорфа:

– Мой фюрер! Штейнер…

На помощь Кребсу пришёл Йодль. Он серьёзно произнёс:

– Штейнеру не хватит сил для удара, он не способен начать наступление.

Гитлер поднялся с кресла и наклонился над столом. Дрожащими руками он начал