— Жаль, что дело не обстоит именно так, — сказала Флора. — В мире было бы меньше печали. Может, этот жалкий скунс в конце концов встретится с кем-то, кто вмажет ему промеж глаз.

— Не стоит рассчитывать на столь удобное решение. Я могла бы убедить Сахарную Энн поговорить с адвокатом, и тогда…

— И тогда они с капитаном поженятся!

Триста пожала плечами:

— Может быть. Но это не наше дело, Флора.

— А что наше?.. — спросил Вилли, бодро шагая мимо и наслаждаясь бананом.

— Не суй нос не в свое дело, молодой человек. Где ты был?

— Внизу, смотрел, что наделал пожар. Просто ужас. Том Кинам сказал, что сотни людей остались без крова, им некуда голову приклонить. Отели забиты, люди селятся в церквах и в других семьях, которые их принимают. Вы не собираетесь…

Триста улыбнулась:

— Я уже об этом подумала. Доктор Айкен поживет у нас некоторое время, и я привела одну вдову. Она поселится у Фиби в комнате и будет ухаживать за младенцем.

— Кто собирается ухаживать за младенцем? — сонно спросила Сахарная Энн, заходя в комнату.

— Бедная вдова, которая потеряла жилье и имущество во время пожара, — пояснила Триста. — У нее нет семьи, она влачила жалкую жизнь уборщицы.

— И еще доктор Айкен будет жить у нас наверху, — добавил Вилли.

— Триста собирается построить ему новый дом и новую контору, — похвасталась Флора.

Сахарная Энн поцеловала Тристу в лоб.

— Ты неподражаема. Когда ленч?

— Мэри приготовила хорошую ветчину и оставила несколько тарелок, чтобы люди могли есть, когда захотят. Капитан уже проснулся?

— Не знаю, — сказала Сахарная Энн. — Я собиралась спросить тебя о том же самом.

Флора закашлялась, и Сахарная Энн стукнула ее по спине.

— Вы, кажется, слишком надышались дымом вчера ночью…

— Должно быть, так. — Флора смущенно отвернулась.

— Как Тимоти? — спросила Сахарная Энн.

— Богатырь! Клянусь, я просто не знаю, как ты так удачно сумела принять младенца.

— По правде говоря, я ничего особенного не делала, кроме того, что завопила раза два от страха да еще велела Фиби тужиться! Даже не знаю, кто из нас больше испугался. Думаю, мне надо пойти навестить их.

— Тимоти и Фиби еще спят, — объявил Вилли. — По крайней мере они спали, когда я ушел от них десять минут назад. Эта, другая, тоже заснула на стуле у огня.

— Какая другая?

— Миссис Тэрнипсид, вдова, — пояснил Вилли.

— Странное имя. Надеюсь, у нее есть еще какое-нибудь, попроще?

— Я полагаю, Луиза. Какая жалость, она потеряла в огне все. — Флора вздохнула. — И у нее один глаз к тому же. Слава Богу, сейчас у нее есть новый дом, новая работа, полно вещей, которые можно носить, — тех, что Мэри нашла на чердаке.

— Один глаз? — Вилли был явно заинтригован.

— Несчастный случай или что-то в этом роде, — пояснила Триста. — Немного странный вид, пока не привыкнешь, но это не значит, что на нее надо пялиться без нужды: она добрая душа, я уверена, и прекрасно позаботится о Фиби и младенце.

Сахарная Энн, смеясь, направилась за едой — только в этом доме могли нанять няньку для ребенка служанки. Однако едва она распахнула дверь столовой, что-то чрезвычайно большое, угрожающее и волосатое выскочило из-за буфета и толкнуло ее. Она закрыла лицо руками и, закричав, упала на пол.

Вилли и Флора вбежали в столовую; Триста, опираясь на палку, шла сзади. Мэри и Дональд подоспели с другой стороны.

— Что это? — вскрикнула Сахарная Энн, пытаясь подняться с пола, в то время как волосатое чудовище облизывало ей лицо.

— Похоже на собаку, — задумчиво произнес Дональд. — Но только очень грязную.

— О-ох, — простонал Вилли, выпучив глаза. — Вот это трюк, старый черт. Теперь тебе конец.

— Конец? — удивилась Триста. — Ты что-то знаешь об этом существе, Вилли?

С видом робкого ягненка мальчик признался:

— Ну… он шел за мной до самого дома — наверное, потерялся на пожаре. Вот я и подумал, что было бы жестоко с моей стороны прогнать беднягу. Вы только посмотрите в эти глаза. Разве они не жалкие и грустные?

— Нисколько, — сказала Сахарная Энн. Она все еще лежала на полу, а огромная грязная собака нависла над ней. — От нее подозрительно пахнет ветчиной.

— Вилли! — закричала Триста и, заглянув в буфет, обнаружила там полный разгром. — Этот пес сожрал всю ветчину!

— Да, мэм, я вижу. По-моему, он сильно проголодался.

— Может, кто-то наконец заберет его от меня? — Сахарная Энн отвернулась, чтобы ее губы оказались подальше от настырного горячего языка, облизывавшего ей лицо.

— Думаю, просто вы ему понравились, мэм. — Вилли схватил собаку за загривок и оттащил в сторону. — Он нежный и послушный, как овечка.

— Вот только вдвое больше обычной собаки. — Сахарная Энн, охая, поднялась на ноги и принялась отряхивать одежду. — Почему ты привел его в дом, Вилли, да еще такого грязного?

— Я не приводил, я оставил его в прачечной. Думаю, он соскучился один, бедняга. — Наивность на лице Вилли в этот момент могла бы сравниться только с ангельской.

— Соскучился? — возмутилась Мэри. — Учуял запах моей ветчины, ты имеешь в виду? Вы только посмотрите, что он натворил. Немедленно убери это грязное существо из дома!

— Разве мы не можем держать его у себя, мэм? — Вилли с мольбой посмотрел на Тристу. — Ну хотя бы пока не найдем его хозяина. Должно быть, того, кто найдет такую прекрасную собаку, ждет большое вознаграждение. Ну пожалуйста… — Вилли казался совершенно несчастным. — Он теперь такой же сирота, как я.

Триста вздохнула:

— Забирай его и помой немедленно, а потом мы решим, что с ним делать.

— С какой собакой? — раздался от двери голос Уэбба.

— Вон с той. — Флора указала на здоровенного пса, в то время как Вилли обнял его за шею.

— Просто красавец, — отметил Уэбб, наблюдая, как пес облизывает лицо Вилли. — Но только очень уж грязный.

— Давай выводи его во двор, найди бадью и в ней помой, — скомандовал Дональд.

Уэбб подмигнул Сахарной Энн.

— Он может помыть его в бадье у меня в комнате.

— Ни в коем случае! — запротестовала Триста. — Я привезла ее с собой из Сан-Франциско и заплатила за нее… впрочем, не важно. Возьми какую-нибудь в прачечной, Вилли, и не приводи его сюда больше.

Довольно ухмыляясь, Вилли потащил косматого великана из комнаты.

— Только посмотрите на этот беспорядок, — проворчала Мэри. — Держу пари, теперь вы оба остались голодными.