Травка мусорка тем и славилась, что приживалась где угодно и перерабатывала хоть гнилые фрукты, хоть рыбу. Главное, чтобы неживое. Потому-то, кстати, в Лесогорье нет привычных нам свалок. Милая зеленая травка тут же прорастает, расцветает душистыми розовыми и желтыми цветками, а когда «питательная среда» кончится, сбрасывает семена и засыхает.

Сегодня угром эти самые нежные семена отправились в яму с утренним уловом. Сразу, конечно, ничего не прорастет — соль помешает, но через пару недель драконов ждет сюрприз!

— А теперь ты, ты рассказывай!

Мамочки сияли.

Я молча перевела взгляд с радостной мамы на гордую свекровь… и что-то мне стало так жаль драконов…

— А что с вами, леди Александра? — Дед, как всегда, видел больше других. В данном случае — хвост. — Дайте-ка посмотрим. С кем это вы столкнулись?

— С живыми облаками.

— С кем, с кем? Ну-ка, поподробней.

Я поглубже вдохнула воздух. Рассказ будет долгий.

Эх. Я печально рассматривала хвост. Надо все-таки придумать другую повязку. Обычную мышь народ не заметит, но мышь с листиком, привязанным на хвосте тесемкой с бантиком, — это уже чересчур.

— Мам…

— Что, солнышко?

— Мам, ты сегодня такая красивая…

Вообще-то при этих словах мамам полагается умилиться и заулыбаться, нежно глядя на своего продвинутого ребеночка-комплиментщика. Но знаете, как-то трудновато бывает умилиться, если «красивая» относится к мышке с красными от недосыпа глазами и с лечебным листиком на хвосте.

Так что можно понять, почему я уставилась на Маринку с подозрением.

— Спасибо. Что, ты опять нечаянно плюнула дедушке Гаэли на единственную мантию?

— Мам! — возмутилось мое сокровище. И тут же опустило глазки. — Нет…

— И он сейчас не придет жаловаться, что твой синий кавалер будил его дикими воплями?

— Ну, Шиарри тогда просто его имя учил.

— Конечно-конечно. Так что, придет?

— Э-э… нет.

— А что тогда? Опять рыба в бабушкиной постели?

Маринка хихикнула.

— Да ну. То был просто мой первый улов, и я хвасталась. А тут… ну где тут рыбу ловить?

— Почему-то мне кажется, что ты — найдешь. Так что случилось? Выкладывай, пока у меня фантазия не выдала что-то уж совсем страшное.

В конце концов, все ведь живы, так? Значит, ничего непоправимого.

— Ну…

— Чиррррр, — поддержала хозяйку песчанка.

Только б не новый зверь опять.

— Ну… помнишь, ты рассказывала недавно про смолу для превращения?

Что?!

Если она слышала про мои художества, то это…

— Ну вот, — заторопилась Маринка, увидев мою реакцию. — Я подумала, она тебе нужна, и…

Золотистая лапка виновато поворошила сено, и на полу среди травинок-соломинок осталось лежать штук десять комков и кусочков. Я уставилась на них, как на кобру. Смолка. Пилинг мне на хвост, смолка. Сама пришла.

— Шиарри сказал, что в округе одиннадцать видов деревьев, которые при определенных условиях выделяют на коре смолу…

— Шиарри?! Тот синий дракончик?

— Ну да. И он ее принес. Разную.

— Принес… — обалдело повторила я.

— Ну я же попросила.

Ну действительно, какие проблемы — дама просит, кавалер притаскивает в зубах, все законно.

Я нервно оглянулась — синего дракончика у клетки не было. Твою косметичку! Видно, Маринке для успехов в языке никакой амулет не нужен. Она и так справилась. И что теперь? Если этот Шиарри доложит про интересы «дамы» кому не надо…

— Где он?

— Арик? — зачем-то уточнила Марина.

— Да.

— Понимаешь… он смолу принес.

— Я вижу.

— Я ему спасибо сказала…

— Молодец, хорошая девочка, — выдали на автомате остатки моего терпения. — Дальше что было?

Мое сокровище вздохнуло.

— Я, наверное, с языком где-то ошиблась. Ну, про испытания.

— Испытания?! — Шерсть на мне медленно встала дыбом. — Марина, ты это пробовала?!

— Нет.

Фуххххх… Честное слово, падать с высоты в туман было не так выматывающе, и сердце у меня в тот момент точно не колотилось в такой панике. Все хорошо, Саш, все хорошо, Марина — умная девочка, она всякую гадость в рот не тянет, все нормально.

— Я только попросила Арика принести каких-нибудь животных — ну, там, мышек или еще кого, испытать.

— Мышек?

— Извини, мам. А он сам…

Я так красочно представила, как меня отлавливает «для испытаний» влюбленный синий дракончик, что даже пропустила мимо ушей очередное дочуркино высказывание. И только заслышав очень знакомое: «Я же не хотела…», — подскочила как ошпаренная.

— Что?!

— Я не думала, что он сам попробует, — жалобно проговорила она. — И вот…

Правое крылышко, которым Маринка упорно не шевелила в течение этого дикого разговора, отошло в сторону, и на меня уставились самые печальные в мире глаза. Лемур, маленький такой лемурчик, будто прямо из мультика, цеплялся лапками за чешую и жалобно моргал.

— Это Шиарри, — виновато пробормотала моя дочка. — Мам, я правда не хотела…

Какая милая, добрая, хорошая у меня дочка!

Она догадывается, как мама боится стать некрасивой старушкой в морщинах, очках и с кучей болячек, и прикладывает все усилия, чтобы до этого страшного времени я просто не дожила. Умничка. Старательная моя…

Но если она и дальше будет так стараться, то я не доживу не то что до старости, но даже до сороковника.

— Мам, ты же не сердишься?

Ну что тут скажешь.

— Нет, детка, не сержусь.

Я и правда не сержусь. Не то слово. У меня просто голова кругом. Черный Казанова, прозрачные аррохи со своими тентаклями, раненый хвост, погоня под облаками… и на закуску — лемурчик Шарик. Дурдом на выезде…

Понятно, почему драконий лагерь на ушах стоит — ребенок пропал. И как пропал еще — средь бела дня, на боевом посту. Или где там? Ладно, мыслим в позитиве…

— Ты случайно не запомнила, какой именно кусок он надкусил?

— А он его не кусал, — удивилась моя дочка. — Он его съел.

— Весь?!

— Ну да…

Блин.

— Хоть запомнил, с какого именно дерева эта смола?

Маринка выжидающе уставилась на Арика. Лемурчик растерянно посмотрел на меня, потом на оставшиеся комки смолы… и помотал головой. Ну, я, собственно, и не надеялась.