от чужого кожного сала баранке этого старого керогаза, и он считал нелишней хотя бы мизерную экономию душевных сил.

На стоянку, с хрустом давя смерзшуюся в ледяные комья слякоть, вкатился сверкающий, будто только что из автосалона, черный микроавтобус с густо затонированными стеклами. Описав широкий полукруг, он развернулся и остановился рядом с джипом. Хорошо отрегулированный двигатель работал почти беззвучно, но Глеб видел белый парок, толчками выбивавшийся из выхлопной трубы. Подавив вздох, он вынул ключ из замка зажигания и выбрался из машины.

Пассажирская дверь микроавтобуса с глухим рокотом откатилась в сторону, показавшаяся в темном проеме рука сделала приглашающий жест. Пригнувшись, остро сожалея о том, что на голове у него нет старой доброй солдатской каски, Глеб нырнул в благоухающий дорогим табаком и хорошим одеколоном полумрак.

Там, в полумраке, его не стали бить по незащищенной голове твердыми тупыми предметами. Вместо этого Глеб увидел в полуметре от своего лица широкий, как тоннель метро, ствол пистолета. Напряженный мужской голос скомандовал: «Руки!» — и, обращаясь к водителю, добавил: «Поехали».

— Чудаки вы, ей-богу, — сказал Глеб, поднимая руки.

Автобус тронулся, и, чтобы удержаться на ногах, ему пришлось упереться ладонями в обитый бледно-серой синтетикой потолок. Крыша, как во всех микроавтобусах, была низковата, стоять оказалось неудобно, и Глеб вздохнул с облегчением, когда непродолжительный, но весьма профессионально и тщательно проведенный обыск наконец-то завершился. Обыскивавший не забыл проверить даже волосы; услышав произнесенное вполголоса «Чисто», Глеб без приглашения плюхнулся на ближайшее сиденье.

— Зажигалку верните, — потребовал он первым делом.

Плечистый, узколобый гуманоид со стрижкой ежиком, с перебитым носом и нижней челюстью, которой позавидовал бы даже пещерный человек, неопределенно хмыкнув, пару раз крутанул колесико дорогого «Ронсона», секунду полюбовался пламенем и бросил зажигалку Глебу. Тот поймал ее на лету и спокойно положил в карман. Под колесами перестало противно хрустеть, и, судя по ощущениям, микроавтобус начал плавно набирать скорость. Глеб неторопливо раскладывал по карманам свое имущество; перед тем, как спрятать во внутренний карман бумажник, он демонстративно пересчитал деньги.

— Все в порядке? — насмешливо поинтересовался тот самый голос, который до этого подавал команды.

Его обладатель оказался невысоким, лысоватым, изрядно потасканным типом с внешностью прирожденного филера. Одет он был, как грузчик из провинциального гастронома, и только острый взгляд бесцветных, обманчиво невыразительных глаз выдавал в нем человека куда более интересной и подвижной профессии. Это, как впоследствии выяснилось, и был майор ФСБ Якушев; две прилагавшиеся к нему гориллы в одинаковых черных пальто и водитель из той же породы, плечи которого едва ли не целиком заслоняли ветровое стекло, в расчет не принимались.

— Порядок — понятие относительное, — сообщил Глеб единственному из пассажиров этого автомобиля, кого хотя бы с натяжкой можно было считать собеседником. — Ты разве этого не знал?

— Мне сказали, что ты стрелок, — тоном, выражавшим высокую степень сомнения, отозвался тот, — крутой профи. А ты, оказывается, философ!

— К чему этот беспредметный разговор? — скучающим голосом поинтересовался Глеб. — Мы что, в подворотне? Что тебе нужно, приятель, — распальцовка? Или ты хочешь, чтобы я прямо тут продемонстрировал, насколько я крут? Это не вопрос, вот только доложить начальству о результатах эксперимента ты уже не сможешь.

На тяжелых и грубых, словно вырубленных тупым топором из твердого дерева, физиономиях обеих горилл медленно проступило совершенно одинаковое выражение насмешливого недоверия. В зеркале заднего вида Глеб поймал заинтересованный взгляд водителя. Надбровные дуги у него были, как у неандертальца, а глаза напоминали парочку неотшлифованных камешков.

— Хорошо, — кислым тоном, противоречившим смыслу произнесенного слова, процедил Якушев, — к этому разговору мы еще вернемся. Для тебя есть работа, стрелок.

— Думаю, что есть. Иначе что бы я тут делал? — сказал Глеб.

— Скажу больше, — продолжал майор таким тоном, словно его не перебивали. — Работ для тебя даже две: большая и маленькая. Маленькая — это вроде экзамена. Сделаешь ее — получишь большую. Причем большая будет постоянной и хорошо оплачиваемой. Но до этого, сам понимаешь, еще надо дожить. Рекомендации рекомендациями, но хотелось бы посмотреть на тебя в деле. Что-то ты много болтаешь для профессионала… Твое первое задание — вот.

Якушев расстегнул лежавшую у него на коленях папку и, вынув оттуда, протянул Глебу глянцевую фотографию.

— Заказ срочный, — предупредил он.

Глеб посмотрел на фотографию и поднял на собеседника ничего не выражающий взгляд.

— Сколько? — спросил он.

Якушеву на какой-то миг изменило самообладание, и он удивленно моргнул глазами.

— А? И это все, что тебя интересует?

— А что еще должно меня интересовать? — холодно осведомился Слепой. — Я задал вопрос. От ответа зависит, стану я работать с вами или против вас. Это твои человекообразные пускай работают за связку бананов и парочку красивых обещаний, а мне нужны гарантии, имеющие свободное хождение на всей территории Соединенных Штатов.

— Много хочешь, — заявил Якушев. — А получить можешь дырку в башке и могилу в придорожном кювете не боишься?

— Боюсь, конечно, — задушевным тоном признался Слепой. — А страх, чтоб ты знал, способствует выделению в кровь адреналина, который, в свою очередь, ускоряет сердцебиение, мышечную реакцию и прочие вещи в этом же роде. Спасая свою жизнь, люди порой творят настоящие чудеса. А тут, — он обвел красноречивым взглядом тесную компанию, делившую с ним салон микроавтобуса, — даже чудес не понадобится, хватит самой обыкновенной сноровки. Валяй, приятель, начинай увеселение. Если только сам не боишься.

В тусклых глазках майора Якушева что-то мигнуло. Вот он действительно боялся, поскольку знал, наверное, что Глеб не лжет. На свете хватает людей, для которых трое вооруженных охранников — не проблема, особенно если все трое находятся на расстоянии нескольких сантиметров и оружие спрятано у них под одеждой. Сам Якушев явно не был готов оспаривать славу тибетских монахов-воинов, а приданные ему для солидности мордовороты могли полагаться только на свою бычью силу, от которой в тесноте автомобильного салона было не слишком много проку.

Говоря по совести, Глеб вовсе не был уверен, что справится со всей этой компанией так лихо, как только что расписал. Зато он знал, что это вряд ли понадобится: решения принимал вовсе не этот бледный прыщ, а генерал-лейтенант Прохоров, которому агент по кличке Слепой был нужен позарез. И если упомянутого агента шлепнут или хотя бы просто покалечат в глупой потасовке, не надо долго ломать голову, кому тогда наступит этот самый «зарез»…

— Не будем ссориться, — миролюбиво предложил Глеб. — Повторяю вопрос: сколько? А то знаю я вас, штабных умников. Очень уж вы любите жар чужими руками загребать. Чем плохо? И начальству отрапортуешь, что работа сделана, и денежки прикарманишь… А денежки-то небось немалые!

На этот раз на