— Пусть он за тебя держится, а то упадет, — прокричал армаг, имея в виду гриффона. — Счастливого пути!

Ответить Вепрь не успел — Монюх столь стремительно взвился в небо, что у человека на некоторое время умерло желание произносить какие-либо звуки. Вепрь поднимался в воздух несколько раз при помощи гарпии. Наина умела летать и делала это охотно, причем ей не нужны были крылья — она принадлежала к так называемым высшим гарпиям, элите своего племени, и ей достаточно было природного умения, чтобы оторваться от земли. Кроме того, бывший алхин не раз наблюдал полет ближайших родичей своей супруги — низших гарпий, у которых, как и у примитивных вестал, имелись крылья. с ними ли, без них ли, но полет всегда вызывал у человека восторг и отчасти зависть к тем, кто способен на такое чудо. Оказавшись верхом на драконе, он понял, что до этого момента не знал о полете ничего. Монюх поднялся на такую высоту, что башня Ронге под ними превратилась в сияющую черную точку, которую вскоре заслонили белые облака. Между облаками был виден только лес — зеленое одеяло, которое легло на всё Пограничье, между королевством Синих озер и империей Младших. Дракон некоторое время висел над облаками, и Вепрь мог поклясться, что чудесный зверь и крылом не пошевелил, чтобы удержаться в воздухе. Он то ли ждал подходящего воздушного потока, то ли высматривал что-то впереди, а может быть, просто важничал перед человеком, показывая, на что способен. Убедившись в разумности дракона, Вепрь вполне допускал подобное.

Но когда Монюх плавно и стремительно понесся вниз, вычерчивая невообразимые повороты в воздухе, бывший алхин понял, что он ошибся. Над облаками дракон вел себя скромно, а показывать своему невольному наезднику мастерство он начал только сейчас. Из-под облачной пелены они вынырнули, когда от башни Ронге уже не осталось и следа. под ними колыхались вершины деревьев, сливавшихся на горизонте в бесконечную синевато-зеленоватую массу. Это был Тихий лес во всём своем великолепии.

Столетние ели и дубы наклонялись почти до земли под пролетавшим драконом. Кроме того, крылатый зверь в полете периодически кренился направо и налево. Вепрь не мог понять, с чем связаны такие маневры. Ни весталы, ни гарпии не ложились набок в воздухе, правда, ни те ни другие не могли летать на такой высоте и с такой скоростью. Когда дракон начинал крениться, пространство менялось перед глазами человека: лес оказывался где-то сбоку, а прямо под ногами Вепря летели рваные облака. От неожиданности и ужаса бывший алхин, а ныне — наместник Западного края и правитель Верхата орал в голос. Гриффон, сидевший сзади, молчал, видимо, исключительно по причине отсутствия головы.

— Нравится? — Голос дракона звучал ровно, как будто бешеная гонка с двумя всадниками на хребте совершенно не утомляла крылатого зверя. — Могу еще поднажать. Но и без того мы домчимся до Синего леса в самое ближайшее время. Солнце не успеет нагреть тебе затылок. Что молчишь, язык проглотил?

— Нравится, — даже не простонал, а прохрипел Вепрь. — Только качает очень.

— Да? — удивился Монюх. — Мне об этом раньше никто не говорил. Странно — меня вот совсем не качает.

— Нет, всё очень здорово, и качает совсем чуть-чуть, — поправился Вепрь, помня об обидчивом нраве драконов. — Это, наверное, из-за гриффона. Это он качается и меня укачивает. От этих гриффонов одни неудобства.

— Хочешь, можно его скинуть? — великодушно предложил дракон. — Мы уже далеко от башни Ронге.

— Ага, было бы здорово, — прошамкал Вепрь и попробовал закрыть глаза, но бешеный полет с закрытыми глазами был еще ужаснее.

Дракон сложил крылья и стал приземляться. Он задел верхушки нескольких крупных деревьев, которые больно хлестнули Вепря по ногам, и наконец опустился на небольшую просеку у края глубокого оврага. Вепрь соскользнул с гладкой чешуйчатой шкуры на землю и успел отбежать в ближайшие кусты. После того как желудок прочистился, он вернулся на просеку. Дракон уже снял с себя гриффона и положил его на землю. Мертвец, к счастью, перестал двигаться и держать в руках собственную голову. Огромные ладони громилы разжались, и шлем с ужасным содержимым откатился в сторону. Монюх, глядя на мрачного и утиравшегося ладонью человека, скалил пасть. Вепрь мог поклясться, что оскал напоминал ухмылку. Хотя клыки, торчавшее из пасти, едва ли располагали улыбаться в ответ

— Живой? А ты крепкий вообще. Многие не выдерживают, их начинает выворачивать прямо в воздухе. А ты вот до кустиков дополз, не стал гадить прямо посреди леса, — похвалил монстр человека.

— Нам долго еще лететь? — Вепрь решил по возможности не вступать с драконом в перепалку.

— Не-а, — дракон не сводил с человека глаз. — Хочешь совет?

Предложение было неожиданное. Любой человек на месте алхина ответил бы отказом, если, конечно, какой-нибудь другой человек мог оказаться на его месте. Просто все считают своим долгом учить меня жизни, фыркнул Вепрь. Даже крылатые монстры, и те имеют что сказать мне, убогому. Неужели у меня на лбу крупно написано, что сам я не могу дойти ни до одного умного решения?

— Не хочу, — решительно отказался он от советов крылатого и обернулся в сторону оврага, откуда, как казалось Вепрю, доносились какие-то странные шумы, не похожие на шорох листвы и скрип деревьев. На противоположной стороне оврага стояло удивительное и отталкивающее существо, которое Вепрь не смог сразу причислить ни к одному известному ему виду нечисти, хотя повидал ее достаточно. Больше всего оно напоминало огромного богомола — тонкое сухое тело с веточками-ручками цвета старой болотной ряски. Но голова у нечисти была человеческой: тонкая белая шея, лицо, нос, рот, глаза, брови — всё как у людей, только вот сальные волосы у проклятого создания висели клоками, а между ними росли рога, крупные и черные. Несмотря на знание многих шуток по поводу «рогатых» мужей и жен, Вепрю не захотелось улыбнуться, наблюдая за кошмарным видением. Что-то мешало, давило на глаз бывшему алхину, и он внезапно понял — по всему лесу на той стороне оврага шло легкое движение. Рогатые люди-сучки неслышно и медленно приближались к тому месту, где приземлился фиолетовый дракон.

— Зря ты не захотел слушать моего совета, — зевнул Монюх. — Ну, ты тогда побудь тут немного, а я полетаю чуток, надо крылья размять.

Бывший алхин молниеносно подлетел к дракону. То ли опасность придала ему сил, то ли он уже привык к скользкой чешуе, но наверх он буквально взлетел, схватился за веревочку-амулет и только после этого хрипло прошептал, наклонясь к уху Монюха:

— Давай, родной, полетели быстро!

— Если только ты настаиваешь, — миролюбиво ответил крылатый зверь и сорвался с места в небо.

Теперь Вепрь расслышал хлопанье крыльев — в первый раз он был настолько заворожен стремительным полетом бестии, что не обратил внимания на эти характерные звуки. Он взглянул вниз, но овраг и полянка с телом гриффона уже скрылись из вида. Они летели над бесконечным лесом навстречу солнцу, и это было прекрасно. Отражавшиеся на шкуре дракона лучи ослепляли человека, однако ощущение полной безопасности и восторга от полета заставляли его начисто забыть об этой мелкой неприятности.