– Все готово, – сказала я, – ремень отстегнут. Он должен…

Посмотрев на ноги Гленна, я поняла, почему он почти не сдвинулся. Вся рулевая колонка сместилась, навалившись ему на бедра и пригвоздив к сиденью. За подушкой безопасности трудно было что-либо разглядеть, но джинсы Гленна потемнели от крови. Рулевое колесо смялось.

Положив руку Гленну на плечо, я почувствовала его неглубокое частое дыхание. Он повернулся ко мне, его перевернутое окровавленное лицо оказалось так близко, что я ощутила запах его дыхания.

– Мы вас вытащим, – сказала я, но когда Гленн что-то ответил, я ничего не поняла. Я почувствовала собственную беспомощность. – Папа! – Папу я тоже не видела. Я задом выбралась через лобовое стекло, еще больше обдирая руки. «Это катастрофа, – подумала я. – Все пошло наперекосяк, а веспы еще даже не нагрянули сюда!»

Мама и Линна суетились вокруг Джуда, вытирая салфетками ему кровь с лица и осматривая его. Брат стоял, его трясло от шока, но, кажется, с ним все было в порядке. Он улыбнулся мне. Ему выбило один из последних молочных зубов, и губа распухла. Из носа сочилась кровь. Под обоими глазами темнели синяки. Но Джуд самостоятельно держался на ногах и был в сознании. В отличие от меня, в этой аварии он не пострадал.

– Как дядя Гленн? – спросил Джуд. Мне пришлось попросить его повторить вопрос из-за распухшей губы и крови на лице, отвлекающей внимание.

– Застрял в машине, – ответила я.

– Сколько у нас времени осталось? – показала знаками мама.

Я пожала плечами, но затем до меня дошло, насколько это срочно. Я заморгала. Сначала я решила, что родные смотрят на меня, однако на самом деле они смотрели на опрокинутую искореженную машину у меня за спиной. Я поняла, что все могло бы сложиться гораздо хуже. Если бы «Ленд-ровер» не остановился, налетев на груду камней, он мог бы покатиться дальше. Еще два кульбита – и рулевая колонка воткнулась бы Гленну в живот. Еще три кульбита – и Джуд раскроил бы себе череп о согнувшуюся дверную стойку. Случайная искра – и пожар, взрыв…

Бегом поднявшись вверх по склону, я залезла в «Чероки» и достала планшет. Почувствовав, что Отис лает, я постаралась его успокоить. Но собака уже не поддавалась увещеваниям, и я повернулась к ней спиной. Если сейчас выпустить Отиса, станет только еще хуже; он, вероятно, попытается забраться в перевернутую машину и порежет лапы о битое стекло. А у нас и так уже достаточно травм.

Я вошла в свой альбом. Он был напрямую подключен к прямому эфиру новостного канала Би-би-си, и мне достаточно было лишь проверить, где и когда были сняты последние сюжеты, чтобы понять, в какой же мы заднице.

В какой же мы глубокой заднице.

Закрыв глаза, я бросила планшет на сиденье. Отис пытался пролезть сквозь сетку, закрывающую багажное отделение. Просунув руку, я потрепала его по голове, почесала ему шею. Его темные широко раскрытые глаза горели возбуждением.

– Отис, хороший мальчик, – сказала я. – Тише. Хороший мальчик!

После чего я вернулась к своим, чтобы сообщить последние новости.

* * *

– От силы еще два часа, – пробормотал Хью.

Он сидел на корточках на потолке опрокинувшегося «Ленд-ровера» рядом с Гленном. Его друг по-прежнему находился на своем месте, прижатый к сиденью рулевой колонкой и рулем. Хью попытался подрегулировать высоту сиденья, опустить спинку, но когда он попробовал сдвинуть его назад, Гленн закричал так громко, что у него заболели уши. После этого Хью вынужден был остановиться. Гленн несколько раз терял сознание и приходил в себя, и когда он снова очнулся, его дыхание стало частым, хриплым.

– Возможно, и того меньше.

– Сколько человек может провисеть вниз головой, оставаясь в сознании? – спросил Гленн.

– По-моему, это сказки.

– Что-то не похоже.

Голос Гленна искажался травмами губ и челюстей. Хью не сомневался в том, что у него переломы костей лица, однако все это казалось мелочами по сравнению с ногами. А может быть, и с животом. И с позвоночником. Гленн сказал, что уже не чувствует ног.

– Я снова попытаюсь открыть дверь, – сказал Хью. – Возможно, так удастся тебя вытащить.

– Подожди, подожди немного. – Схватив его за руку, Гленн крепко ее стиснул. – Просто посиди здесь немного, хорошо? Дай мне прийти в себя. Обдумать, что к чему.

Хью едва не рассмеялся. Его друг висел головой вниз в разбитой машине, истекая кровью, застряв в глуши, куда на помощь не приедут никакие спасательные службы, и сюда неумолимо надвигается несметная свора чудовищ, – а Гленн считает, что по-прежнему командует он. В этом он весь. Вот почему Хью так обрадовался, когда его друг присоединился к ним.

Но теперь его уже больше не было с ними. Хью это чувствовал, да и Гленн не был дураком. Даже если удастся вытащить его из машины, из-за полученных травм он будет обречен неподвижно лежать в багажном отделении «Чероки», по крайней мере вначале. Возможно, ноги у него не сломаны и позвоночник цел, но нужно будет какое-то время, чтобы убедиться в этом наверняка. А никакого времени у них больше не осталось.

– Ладно, – прошамкал разбитыми губами Гленн. – Времени у нас мало. Так что еще одна попытка вытащить меня в дверь, и если ничего не получится, вам придется меня бросить.

– Что? Ни за что!

– Да, – решительно произнес Гленн. – И не повышай голос. Не хочу потревожить…

Не договорив, он напрягся от волны разлившейся боли. Вскрикнув, Гленн учащенно задышал, вцепившись в смятое рулевое колесо, воткнувшееся ему в грудь. Хью чуть подвинул друга вверх, ослабляя давление. В тесном пространстве опрокинутого «Ленд-ровера» они ощущали тепло тел, чувствовали исходящий друг от друга запах страха. Плечо Хью было перепачкано влажной и теплой кровью Гленна.

– Прости, дружище, – пробормотал Гленн.

– Слушай, я тебя вытащу, не начинай…

– Я хочу сказать, прости за Джуда. Надеюсь, с ним все в порядке, да?

– Да.

– Прости. Я виноват. Я за него отвечал. Мне следовало ехать осторожнее, не так бесшабашно. После всего того, через что тебе пришлось пройти… Я должен был лучше заботиться о твоем сыне.

– Гленн, с Джудом все в порядке.

– А могло бы закончиться плохо, – возразил Гленн. – Посмотри на Элли. Вот чем для нее все обернулось.

– У Элли тоже все замечательно! – воскликнул Хью, машинально защищая свою дочь. За эти годы он уже не раз поступал так, когда знакомые начинали выражать сочувствие по поводу глухоты его дочери, словно это делало ее какой-то ущербной. Но Хью понимал, что Гленн имел в виду другое.

– Ты такой хороший отец, – сказал Гленн.

– Ядрит твою мать, дружище, ты говоришь так, словно прощаешься. Это не кино, сам знаешь. Так что заткнись. Я обойду вокруг машины, открою дверь, а когда буду тебя вытаскивать, можешь орать сколько душе угодно. После чего мы сразу же отсюда уедем. Найдем какой-нибудь уютный домик, с камином и винным погребом. – Не обращая внимания на громкие стоны своего друга, Хью отпустил его, и Гленн снова всем своим весом навалился на рулевую колонку.