читать «Провиденс в колониальные времена» в самом конце июля 1925 года. В библиотеке Нью-Йорка эту книгу нельзя было забрать на дом, поэтому изучать ее приходилось в рабочие часы читального зала, в связи с чем знакомство Лавкрафта с этой работой было нерегулярным и продвинулось только к середине сентября. Именно в то время он прочитал о Джоне Мерритте и о преподобном Джоне Чекли, «человеке остроумном и умудренном жизненным опытом»16, – оба они впоследствии встретятся с Джозефом Карвеном. В письмах Лавкрафта за остаток того месяца содержится много других материалов из книги Кимбал, с помощью которых он, безусловно, укрепил свои знания о колониальном Провиденсе настолько, чтобы полтора года спустя использовать их в художественном произведении. Лавкрафт, конечно, не просто перерабатывает отдельные фрагменты истории, а смешивает факты из прошлого с вымыслом в сложную комбинацию, раскрашивает яркими красками сухие факты, собранные им за все время изучения родной местности, и изящно разбавляет исторические данные воображаемыми, фантастическими и «странными» элементами.

Здесь стоит поговорить об одном значительном литературном влиянии, а именно о романе Уолтера де ла Мара «Возвращение» (1910). Лавкрафт впервые начал читать де ла Мара летом 1926 года и отмечал, что британский автор «бывает очень сильным, когда захочет»17, а по поводу «Возвращения» писал в «Сверхъестественном ужасе в литературе»: «Мы видим, как душа мертвеца, захороненного два столетия назад, вырывается из могилы и находит себе живую плоть, и даже лицо жертвы меняется на лицо того, кто давно уж рассыпался в прах». В романе де ла Мара, в отличие от «Случая Чарльза Декстера Варда», говорится об одержимости духом, и все внимание сосредоточено на личной драме пострадавшего мужчины и в особенности его отношениях с женой и дочерью, а не на противоестественности его состояния, и все же Лавкрафт очевидно использовал общую канву истории в своем романе. Также на него повлиял и «Граф Магнус» М. Р. Джеймса, поскольку можно провести немало параллелей между характерами злобного колдуна графа Магнуса и Джозефа Карвена, а также между их жертвами, мистером Рексоллом и Чарльзом Декстером Вардом18.

Отметим и другие, менее заметные источники вдохновения. Имя Маринуса Бикнелла Уиллета определенно взято из книги, которую Лавкрафт в ноябре того года получил от Лиллиан19:

Фрэнсис Рид. «Вестминстер-стрит, Провиденс, какой она была в 1824 году». На основе рисунков Фрэнсиса Рида, которые его дочь, миссис Маринус Уилетт Гарднер, передала в Историческое общество Род-Айленда. Провиденс: напечатано для Общества, 1917 год.

Фамилия Бикнелл встречалась в Провиденсе еще с давних времен. Например, Томас Уильям Бикнелл был известным историком, написавшим «Историю штата Род-Айленд» (1920) в пяти томах. А вот откуда Лавкрафт позаимствовал имя Чарльза Декстера Варда18, точно сказать не могу. Фамилия Вард уходит корнями в колониальную историю Провиденса, и в романе Лавкрафт упоминает политические дебаты (ок. 1760 года) между партиями, поддерживающими каждая своего кандидата – Сэмюэла Варда и Стивена Хопкинса. Также у Лавкрафта была антология английской литературы, составленная Чарльзом Декстером Кливлендом. Декстер – еще одна знаменитая в Провиденсе фамилия.

Пусть мы не знаем, откуда взялась фамилия Варда, зато нам известно, с кого списан сам персонаж. Безусловно, Вард наделен многими автобиографическими чертами, о которых мы обязательно поговорим, однако большинство мелких деталей указывают на Уильяма Липпитта Морана (род. в 1910 году), который в то время как раз проживал в особняке Холзи. Скорее всего, Лавкрафт не был знаком с Мораном, но наверняка слышал о нем и видел на улице. Моран был болезненным ребенком, в детские годы медсестра часто возила его по улице в инвалидной коляске. Вот и в начале романа говорится, что Варда в детстве «возили… на коляске» перед «чудесным крыльцом классического кирпичного дома», где он тогда жил, – быть может, именно в таких обстоятельствах Лавкрафт впервые увидел Морана в начале 1920-х годов, еще до отъезда в Нью-Йорк. К тому же семье Моран, как и Карвену в романе, принадлежала еще и ферма в Потаксете. Другие детали характера Варда тоже отсылают нас скорее к Морану, нежели к Лавкрафту. Еще одна забавная шутка «для своих» связана с именем Мануэля Арруды, капитана испанского корабля «Форталеза», на котором в 1770 году Карвену доставили неизвестный груз. На самом деле португалец Мануэль Арруда был торговцем фруктами и в конце 1920-х работал на Колледж-Хилл!20

Но каков же, помимо выражения признательности и шуток для посвященных, основной посыл «Случая Чарльза Декстера Варда»? Чтобы ответить на этот вопрос, сначала необходимо понять, для чего именно Карвен и его пособники собирали по всему миру «главные Соли». В нижеприведенном отрывке ближе к концу все становится слишком уж ясно – хотелось бы верить, что Лавкрафт опустил бы эту часть, реши он взяться за редактирование романа: «Теперь стало понятно, чем занимались или пытались заниматься эти жуткие существа – вместе с Чарльзом Вардом… Они грабили могилы самых разных поколений, в том числе мудрейших и величайших людей во всем мире, намереваясь возродить в давнем пепле хоть какие-то намеки на разум и знания, которыми те некогда обладали». Правда, не совсем ясно, как вскрытие мозга «мудрейших и величайших людей» может угрожать «всей цивилизации, всем законам природы, возможно даже судьбе Солнечной системы и Вселенной». В заметках и письмах Карвен иногда говорит о призывании существ из «неведомых сфер», включая Йог-Сотота, который впервые упоминается в этом романе, однако намеки эти довольно расплывчаты. Далее кое-что указывает на то, что в 1771 году Карвен погиб не во время налета жителей города, а в связи с тем, что вызвал какую-то безымянную сущность и не сумел с ней справиться. Тем не менее с учетом использования фаустовского поиска знаний Бартон Л. Сент-Арман, один из самых внимательных толкователей данной работы, заявил: «Мораль „Случая Чарльза Декстера Варда“ проста: знать слишком много, особенно о своих предках, – опасно»21.

Что ж, возможно, все не так-то просто. Данная интерпретация выставляет самого Варда главным злодеем романа, тогда как на самом деле им является Карвен, ведь это он придумал, как использовать мозги великих людей в собственных (пусть и не совсем ясных) целях. Конечно, Вард пылко стремится к получению знаний, он действительно воскрешает Карвена, однако утверждение Сент-Армана о том, что Карвен «вселился» в Варда, неверно. Как я уже говорил, в этом произведении, в отличие от «Усыпальницы» и «Твари на пороге» (1933), не подразумевается никакой одержимости духом. Вард возрождает тело Карвена, но оказывается неспособным помочь колдуну в осуществлении его планов, поэтому Карвен жестоко убивает Чарльза и пытается выдать себя за него. Обратите внимание