Пара и вправду была хороша: он, светловолосый гигант, и она, эффектная, жгучая брюнетка. Никто из них и не мог представить себе дальнейшего развития событий. В войне, черной птицей закружившей по Косово, каждый теперь был уже другим человеком.

Любица, потерявшая мужа, погибшего несколько лет назад, коренным образом изменила род своей деятельности. Ей, окончившей престижный университет и оставшейся не у дел, захотелось вдруг не сидеть и плакать у разбитого корыта, а взять свою судьбу в руки. От мужа оставались кое-какие сбережения. К тому же она была человеком с жесткой деловой хваткой, так что, удачно провернув несколько выгодных операций, Любица сколотила себе капитал. Не такой уж большой, но достаточный для того, чтобы вложить денежки в какое-нибудь выгодное дельце. Она остановилась на торговле.

После того, как ситуация в Косово для одних стала выгодной, а для других убыточной и даже весьма опасной для жизни, из края потянулись беженцы. Кому-то удавалось продать, часто за мизерную сумму, свое недвижимое имущество, кто-то был вынужден бросить все, чтобы остаться в живых. Некоторые отправлялись к своим родственникам, живущих в Сербии, многие попадали в лагеря беженцев. Ситуация в Дмитровице по сравнению с остальной частью Косово была куда более благоприятной. Этот сербский анклав оставался единственным местом жизни славянского населения, к тому же здесь находились миротворцы. Но многие тоже покидали город в поисках более безопасного и спокойного места для жизни.

Любица умело использовала момент и приобрела небольшой магазинчик у тех, кто решил сменить Дмитровицу на более комфортный Белград. Как оказалось, у женщины был талант в сфере торговли. Не сказать, чтобы магазинчик стал самым лучшим в городе, но дела шли не так уж плохо. Любица относилась к делу с фантазией, с душой, и люди, как говорится, к ней потянулись. Ее дом и стал тем местом, где Пелагич чувствовал себя в уюте и безопасности.

И вот теперь, прислушиваясь к голосам, доносящимся из-за стены, она размышляла о том, что ждет ее и Божидара. Будучи женщиной умной, она понимала, что если ей, возможно, и удастся сохранить свое положение в Дмитровице, то вот о Пелагиче такого сказать было нельзя. Однако страсть не давала здесь быть четкой и последовательной, как в остальных делах.

Она, потянувшись, взяла из вазы, стоящей на круглом столике, грушу и, обнажив идеально ровные, белоснежные зубы, впилась ими в мякоть сладкого плода. Ее полные, изящно очерченные губы, бывшие мечтою многих мужчин, поцеловали румяный бок груши, источавшей дивный аромат. Фигурные очертания старинной вазы играли на солнце, бросая блики на поверхность резного стола.

«Жить нужно сегодняшним днем», — думала она, прислушиваясь к голосу любимого человека.

Сегодня он был совсем не в настроении, но она знала, что в ее власти успокоить его и снова зажечь, но уже совсем другие эмоции.

На вилле, где расположились миротворцы, день шел своим чередом. Кто-то нес караульную службу, кто-то отдыхал после наряда.

Легионеры уже неплохо обжились и чувствовали себя как дома. Для такого кочевого народа и вправду каждое новое место пребывания, особенно если оно оказывалось удобным, было домом родным. В том и состоит специфика службы легионера, чтобы быть готовым в любое время оказаться на борту самолета, уносящего тебя в черт знает какие дали.

Потому-то и семьи у большинства легионеров нет. Ничего удивительного — какая женщина согласится ждать мужа, который будет годами пропадать неизвестно где, болтаться на краю света и, соответственно, обнимать женщин самого разного цвета кожи? Да, служба эта для семьи мало подходила. Большинство легионеров, конечно, планировали в перспективе изменить жизнь. После окончания контракта многим она представлялась другой: спокойной, мирной, в собственном домике на берегу. Да еще с длинноногой блондинкой в обнимку. Кто-то надеялся, что его давняя любовь встретит, дождется своего любимого даже после долгих лет разлуки. По-всякому бывало, и у каждого имелись свои планы и мечты. Но все это ждало в будущем, а оно должно было наступить еще не скоро. Пока же была служба, рутина, работа. И опасности, которые могли ожидать легионера на каждом шагу.

Вилла в Дмитровице была неплохим домом. Помещения Мазура вполне устраивали, размещение подразделения тоже. По сравнению с некоторыми предыдущими командировками это было просто-таки райское местечко. Вилла представляла собой большой двухэтажный особняк с мансардами и балконами, П-образный в плане. Неподалеку возвышались два флигеля, окруженные густым кустарником с какими-то огромными багровыми цветами. Территорию виллы защищала высокая металлическая ограда в виде копий с завитушками.

Мишель Мазур вышел во внутренний дворик. Именно здесь стоял броневик с этим чертовым генератором, который легионер начинал уже просто ненавидеть. Мазур постоял, покачиваясь с носков на пятки: эта махина определенно действовала ему на нервы. Раздраженно вздохнув, он прошел по дорожке, усыпанной гравием, в сад.

Сад при вилле и вправду был великолепен. Заложенный еще в позапрошлом веке, он впечатлял своим размахом и красотой. Его пересекала главная подъездная аллея, начинавшаяся от въездных ворот. Кроме нее существовало несколько боковых, изогнутых и тихих дорожек. Вдоль них стояли деревянные резные лавочки и возвышались могучие дубы и буки, которым, наверное, было лет по двести, не меньше. Сюда, на одну из таких тенистых аллей, и направился адъютант. Суета последних дней и невеселые события привели к тому, что сейчас ему хотелось побыть одному, подумать о делах.

Гравий негромко похрустывал под ногами армейских ботинок. Мазур неторопливо шел, глядя перед собой. Пройдя немного вперед, он присел на лавочку и закурил. Дымок поднимался вверх, исчезая в прозрачном воздухе, пронизанном солнечными лучами. Наверху, в ветвях, щебетали на разные голоса невидимые птички.

За оградой послышались шаги. Кто-то остановился неподалеку. Мишель совсем не собирался слушать разговор, начавшийся там, но голоса настойчиво вмешались в тишину. Разговаривала пара — мужчина и женщина. Мазур неплохо знал сербский, поэтому особых сложностей в разговорах с местными жителями у него не возникало. Попав в Косово, он даже обрадовался возможности попрактиковаться. В каждой ситуации важно найти плюс — таким был один из девизов Мишеля Мазура. У семейной парочки, похоже, были проблемы. И вот благодаря тому, что разговор шел на повышенных тонах, можно было разобрать каждое слово.

— Какого черта ты сидела с ним у реки? — раздраженно спросил мужской голос. — Ты думаешь, я не знаю, что стоит оставить тебя одну, как ты сразу же вешаешься на очередного мужика?

— Да мы просто разговаривали, — оправдывалась женщина в ответ. — Мы говорили об искусстве.

— Что?! Это сегодня называется искусством? — взвился мужчина. — Он лапал тебя, а ты была просто счастлива!

— Что ты говоришь, дорогой? Этого не может быть. Ты был пьян, и тебе просто показалось. Если вспомнить, как ты тогда набрался, то ничего удивительного в этом нет, с пьяных глаз и не такое может привидеться, — пробовала урезонить женщина своего спутника. Судя по голосу, ей было лет тридцать, а ему что-то около пятидесяти.