За дверьми меня встретила нонна Шавье. В ее руках был пушистый, нагретый магией халат.

— Пойдем, девочка моя. Теперь только сон.

— Как сон, день же еще? — удивилась я.

— Да как тебе сказать, — вздохнула нонна, — луна уж давно взошла. Магистр мучил тебя куда дольше, чем Кристин.

— Он снова хочет ее видеть, — сонно проговорила я.

И, честно сказать, не помню, какими именно коридорами мы дошли до наших комнат. Помню лишь, как переодевалась ко сну, переплетала волосы и, обдав себя очищающим заклятьем, рухнула в постель.

Следующее утро было копией прошлого. И следующее после следующего — тоже. Магистры и магистрис не щадили ни себя, ни меня — они давали мне столько теории и практики, сколько я могла принять. И если бы не зелья нонны Шавье, мой разум не смог бы уложить такой объем информации.

— Это основа, — жмурился второй молодой господин, — то, что вы должны были изучать с тринадцати лет. Ваши «чердачные» знания стоят на глиняных ногах, дождь, ветер и солнце переломят их, и колосс рухнет.

Бэйфэй был прав. Иногда, когда вечером оставались силы, я внезапно «прозревала», осознав связь между несколькими явлениями. Так, например, я поняла, откуда взялся мой ледяной щит. Это магия на стыке двух стихий. А ведь мне это не приходило в голову даже после того, как я узнала, какими именно стихиями обладаю.

Или, например, всегда было интересно, отчего драконы не считаются оборотнями. Оказалось, оттого, что у драконов изначально две стихии, а у оборотней только одна, и то не всегда.

А еще я поняла, что, если у меня будет дочь, никто и никогда не посмеет обучить ее бытовым чарам. Якобы простейшим и доступным. Нет, в каком-то смысле они и правда простейшие и доступные, но вот беда: эти чары творятся из жизненной силы. И пока женщина молода, организм легко восполняет утраченное. Но с каждым годом это восполнение дается все трудней, и в один далеко не прекрасный день простейшей очищающее заклятье становится для колдуньи последним.

— Сегодня твой последний день в храме знаний, — тепло проговорила нонна Шавье. — Тебе дают возможность попрощаться с ним и восстановить баланс магической и жизненной силы.

— Значит, сегодня и правда не будет занятий? Я вчера не поверила, — тихо проговорила я. — Мне страшно.

— Следующим утром ты проснешься и будешь жить с тем, что преподнесли Небеса, — серьезно сказала нонна. — Но помни, что никто не посмеет осудить ту, что встанет рядом с Хранителем Севера.

— А ту, из-за которой начнется война?

— Войны не будет, — устало проговорила нонна, — сколько я могу тебя убеждать? Храм не позволит сцепиться двум Пределам. Это откроет измам путь к нам! Хуже, только если они получат толкового проводника, что сможет привести их в кормовое место.

— Кормовое?

— Магия и жизненная сила, — Рифас вступил в разговор, — они жаждут именно этого. Точнее, они вновь хотят жить. Все хотят жить.

А меня вдруг охватило странное чувство, как будто вот-вот должно что-то произойти. Вот-вот случится нечто необыденное, нечто…

— Энни!

Посреди моей комнаты появилась дракошка. Зареванная малышка перенеслась ко мне в ночной рубашке, с распущенными и частично расчесанными волосами.

— Не трогай меня, не трогай меня!

Она стояла, крепко зажмурившись, а по бледным щечкам стекали слезки.

— Ри любит меня, а ты злая!

— Я здесь, дракошка моя, — охнула я и наконец отмерла, скользнув к малышке и подхватывая ее на руки. — Нон Рифас, подайте скорее мой теплый халат.

— Ри? — Энни открыла крепко зажмуренные глазки. — А как так?

— Ты переместилась ко мне. — Я провела ладонью по ее спутанным волосам и, нащупав что-то жесткое, нахмурилась. — Что это?

— Она дергала меня за волосы, и гребень сломался.

Мы с нонной Шавье отправили Рифаса ко второму молодому господину — сообщить Хранителю Севера, что его дочь с нами. А сами сели выпутывать деревянные зубья из тонких и нежных локонов Энни.

— Хочу драконьи хвостики, — попросила девочка.

— Вот и славно. Булочку будешь?

— Нет, леди едят только один раз в день. Я буду леди, как Ри.

Мы с нонной Шавье настороженно переглянулись.

— Никто не ест один раз в день, малышка.

Слово за слово, мы выяснили, что из всех слуг добра к Энни только Мартина, которая и рассказывает про то, какими должны быть настоящие леди.

— Поэтому, когда папа берет меня шокотратторию, я там ем. А потом два дня не ем, потому что мне нужно быть стройной, чтобы корсет затягивался без усилий, — заливалась соловьем моя дракошка.

А я… Клянусь, если бы Мартина сейчас оказалась здесь, я разорвала бы ее на части голыми руками.

— Кричать нельзя, — проговорила вдруг нонна Шавье и подошла ко мне, — ни в коем случае.

— Я держу себя в руках, — чуть подрагивающим голосом ответила я.

На что нонна только грустно улыбнулась:

— А то я не вижу.

— Благословите, нонна, — вздохнула я.

— Благословляю, дитя мое, — тихо ответила она и коснулась рукой моего лба.

Чувства как будто припорошило снегом. Я помнила, что я зла, но не чувствовала этого.

— Я что-то сделала не так? — грустно спросила Энни. — Мне нельзя было приходить без приглашения. Но я случайно! Я просто хотела быть подальше от нее. Она и Мартину тоже обидела, отправила ее за свиньями ухаживать. И на меня кричала, что я не права. Что я глупая и… и…

Энни вновь расплакалась, а мы с нонной только переглянулись и синхронно вздохнули: похоже, кто-то из горничных прознал про «воспитание» Мартины.

— А Мартина человек? — осторожно спросила я.

— Нет, она драконица. Она вырастила многих-многих драконьих леди. И если я буду послушной и буду все делать правильно, то все будет хорошо, — горячо проговорила дракошка. — Мартина сказала, что я молодец, что полетела.

Меня будто молнией пронзило, но, спасибо нонне, эту вспышку также укутало снежком.

— Да, наверное, Мартина разбирается в полетах, — задумчиво проговорила и принялась поправлять мягкие локоны Энни. — Надеюсь, она и тебе рассказывала? Все-таки взрослых дракониц в твоем окружении нет.

Энни тут же покивала.

— Она рассказывала, как она впервые полетела! А потом… Потом я подслушала, как она рассказывала, что полетела раньше. Что над ней смеялась старшая сестра, а когда Мартина вылетела одновременно с ней, то смеяться все перестали.

— Первый полет очень важен, — я распустила начатую было косу и, перехватив пряди поудобнее, вновь принялась за плетение, — это могут понять только драконы.