— А воронку смерча?

— Странно, что вы об этом упомянули. Вчера на подлете к городу мне показалось…

— Нам нужна маленькая воронка, собирающая муку в какой-то резервуар.

— Иными словами — слон? — опешил от такой изобретательности Чингис.

— Это первое, что приходит мне в голову. У вас есть предложение получше?

— Таких оригинальных точно нет. — Чингис провел пальцами по несуществующим усам. — Значит, слон для ее величества!

— Ее милости, — педантично поправила баронесса, наблюдая за движением воздуха, который стал приобретать знакомые ушастые очертания. — И лучше не один, а два слона.

Действительно, мучное бедствие достигло уже таких размеров, когда с количеством волшебных животных не стоило мелочиться.

— Это не решение проблемы, — возразил Чингис, сотворяя второго воздушного слона, размером побольше предыдущего. — Пока работает артефакт, мы слонов не напасемся!

Первый слон уже начал послушно всасывать в себя муку, на глазах приобретая все более четкие очертания и набирая форму и цвет. Это небывалое зрелище, видимо, нанесло окончательный удар по выдержке мельника — мужик сел на землю, и никакие старания помощников не могли его поднять.

Второй слон отправился вслед за первым, когда над самым ухом баронессы раздалось:

— Ух ты! Это что еще за чудища такие?

Как оказалось, Ждан и не думал оставаться в доме; едва дама его сердца и пришлый волшебник скрылись в небе, молодой человек развернул свою многострадальную лошадь и помчался обратно к мельнице.

— А вот и решение проблемы! — радостно объявила Лукреция, которая в молодом теле, может быть, и решилась бы залезть внутрь мельницы, но не была уверена, что даже тогда ее вмешательство без использования волшебства чем-то поможет.

— Что, правда? Я? — обрадовался паренек, видимо не ожидавший такого теплого приема. — А что надо делать?

— Ты мешок развязал?

— Развязал.

— И оттуда повалила мука?

— Повалила, — горестно кивнул Ждан.

— Тогда просто пойди и завяжи его обратно. Ну и всякие ваши волшебные штучки не забудь.

— Так там же не пролезть никак! — возмутился юный волшебник, указывая на забитую мукой мельницу.

— Чингис! Выделите воспитаннику слоников! И побольше!

— Что, я вам их печатаю, что ли? — заворчал проверяющий, но в воздухе на самом деле стали будто пропечатываться очертания еще двух животных.

— Мне кажется, да, — честно ответила баронесса.

— Признайтесь, вы рады, что он так вовремя появился, — прокомментировал Чингис, глядя на Ждана, победоносно возвращающегося под охраной двух маленьких белых слоников. Мельница перестала производить муку в огромных количествах, и впервые с момента ее постройки этим фактом был доволен даже сам мельник.

— Несказанно, — согласилась Лукреция. — Иначе бы внутрь пришлось лезть кому-то из нас.

— А мы оба для этого староваты…

— Говорите за себя. Просто лично я предпочитаю не делать грязную работу, когда ее могут сделать другие.

— Вот! — торжественно поднял над головой пустой мешок подошедший Ждан. — Из-за этой штуки все и началось!

Юный волшебник представлял собой красочное, точнее, абсолютно белое подтверждение того, что работа действительно была грязной.

Баронесса осторожно взяла у него из рук мешок и с любопытством оглядела, затем, удостоверившись, что предмет самый обычный, передала его Чингису.

Проверяющий принюхался, на его лице на секунду мелькнуло необычно хищное выражение.

— Какое-то магнитное волшебство, — наконец сказал он. — Мешок удваивает все, что в него ни положишь, и до тех пор, пока его снова не завяжут. Кто догадался отнести это на мельницу?

— Я слышала, что на востоке белых слонов считают приносящими удачу. — Баронесса решила демонстративно проигнорировать этот вопрос, как слишком скользкий для обсуждения (особенно в присутствии воспитанника), и потому с преувеличенным вниманием разглядывала образовавшееся перед ними стадо.

Для ликвидации мучных завалов понадобилось четыре больших слона (достигших размера реальных животных) и два маленьких воздушных слоненка, которые носились сначала внутри мельницы, добирая оставшиеся мучные крохи, а потом вились вокруг вышедшего на улицу белого с ног до головы, но гордого своей победой Ждана.

Юный волшебник с наигранным раздражением отмахивался от слоников, пытавшихся залезть ему то за ухо, то за шиворот, а сам со все большим уважением косился на Чингиса и наконец не выдержал:

— А трудно таких созданий делать?

— Да нет, нетрудно, — скрывая удовольствие от восхищенного тона парнишки, ответил проверяющий. — У тебя какое основное волшебство? Хотя нет, погоди, я ведь уже за завтраком видел. Зверье, значит?

— Угу, — впервые стушевался Ждан.

— Ну что ж, попробовать можно. Строение тела ты получше меня знаешь, а частичку стихийного волшебства можно отыскать в каждом.

— Правда?! — Глаза мальчишки загорелись.

— Правда. А что, Вольга не рассказывал?

— Нет.

Чингис смущенно потер переносицу, как будто вовсе не хотел этого слышать.

— Чему же он вас тут учит?

Лукреции внезапно захотелось встать на защиту своего нанимателя.

— Для того чтобы это понять, понадобится чуть больше чем полдня, — многозначительно сказала она. — Оставайтесь подольше и приглядитесь.

— Вам сложно отказать, — рассмеялся Чингис, показывая полоску жемчужных зубов. — Признавайтесь, вы, верно, в свое время были красавицей и разбили немало сердец?

Лукреция внезапно смутилась от неожиданного комплимента, а потому ответила резко:

— Что значит «в свое время»?

— Я не имел в виду, что сейчас вы…

— Очень даже имели… Так вот, красавицей я не была даже тогда, но, чтобы разбивать сердца, этого и не надо, — сжалилась над ним баронесса, уже отойдя от внезапной вспышки смущения.

— Кажется, ваша теория о приносящих удачу белых слонах сейчас подвергнется жестокому испытанию. — Чингис сменил тему и стал смотреть куда-то поверх головы собеседницы.

Лукреция обернулась. По направлению к мельнице двигалась целая толпа горожан.

— Что им здесь надо? — удивилась баронесса.

— Уж не думаете ли вы, что мешок сам производил муку, которой завалило мельницу? — прищурился волшебник.

— Судя по вашему тону, это не так.

— Даже волшебство не может брать материю из ниоткуда. Этот коварный мешок, пусть голуби сидят на кургане его создателя, тащит муку из окрестных амбаров.