Как назло, зачесалось в носу. Я чихнула, и видение исчезло.

Всё вокруг преобразилось. В прошлом году короны на занавесках, туалетный столик, покрывало на кровати, расшитое золотыми нитями, и стул-трон кричали мне: «Тут живёт избалованная принцесса, которая обожает командовать взрослыми!» А сегодня, после странной грёзы, вещи шептали: «Тут живёт моя девочка, моя принцесса, для которой я хочу самого лучшего».

Не скажу, что я с этой секунды очень полюбила Ирэну. И всё-таки если раньше она была для меня ежом с тысячью стальных колючек, то сейчас, в одном боку, нашлось местечко, где вместо колючек торчат мягкие шерстяные ниточки…

Я глядела на Дану не отрываясь, и мне захотелось не запихивать в эту девочку шестнадцать строчек стихотворения, а прижать её к себе и вместе с ней смотреть мультфильм – всё равно на каком языке, пусть даже на китайском, лишь бы он был о любви… Эх, «Бэмби» подошёл бы отлично. Этот мультфильм даже на китайском можно смотреть – понятен без слов.

Что же делать, как быть?

Я принялась вспоминать своих любимых учителей. Что бы сделала Исабель? Она пришла бы на занятие с идеей. А Росита-огородница? О, она бы приволокла целый арсенал подручных средств. Ольга Сергеевна доверительно разъяснила бы, что есть действительно важные вещи, которые нужно учить. А Беатрис сострила бы так, что ученики хохотали бы во всё горло. Но идея – как помочь ученику – была бы у них у всех. Наверное, за этим и учатся долгие пять лет в институте на преподавателя.

А я вот всё смотрю и смотрю на спящую девочку и никак не могу отпустить картинку: мы вдвоём, закутанные в плед, смотрим «Бэмби», а по экрану бегут иероглифы субтитров. Росита посмеялась бы надо мной: у неё даже для взрослых учениц был игрушечный огонь из ткани, куда она «бросала» слова, а у меня из арсенала – только бумага да карандаши. Всё это как-то смешалось в моей голове, забулькало, забурлило, а потом размешалось, как половником, дневной грёзой и…

– Апчхи! – снова не сдержалась я.

Дана порывисто вздохнула, потянулась. Открыла глаза и увидела меня. Перевернулась на спину и закрыла лицо руками.

– Опять учиться? Как же я ненавижу школу… Скука супер-супер-супер-суперзелёная! Фу-у-у!

– А мультики будем смотреть? – поинтересовалась я.

Дана недоверчиво приподняла бровь.

– Не на экране. На бумаге. Только сразу тебя предупрежу. Честно предупрежу. Чтобы ты не думала, что я обманываю тебя, как маленькую. Нам твоя мама велела выучить стих.

– Фу! – подскочила Дана и запрыгала на кровати. – Фу-фу-фу! Пусть сама учит!

– Его в школе задали…

– Пусть сами учат!

– Ладно. Послушай. На секунду перестань прыгать…

– Не хочу! Меня никто не спрашивает, чего хочу я! А почему я должна тогда слушать вас всех? – подпрыгивая почти до потолка, кричала Дана.

– А чего ты хочешь? – удивилась я.

– Прыгать на батуте. Не просто так, а как занятия. Называется акробатика.

Дана плюхнулась на кровать и сложила ноги по-турецки.

– У нас в классе одна девочка ходит на такие занятия. Прыгает. Это так здорово!

– А ты маме говорила? – осторожно спросила я.

Дана не ответила. Зарылась под покрывало и стала похожа на слона, которого съел удав, из «Маленького принца».

– Розочке сказала, – раздался глухой голос, – а она говорит: «Опасно!»

Я вздохнула. Ну вот и куда в эту голову, занятую батутом и прыжками, пихать ещё новое стихотворение? Всё равно что пытаться накормить обедом человека, который только что проглотил десяток пирожков!

– Поговори с Розочкой. – Дана высунула нос из-под покрывала. – Скажи, что это полезно для чего-то там…

– Она не станет меня слушать, – невесело сказала я. – Она со мной даже не здоровается.

– А с мамой поговоришь?

– С мамой попробую, – подумав, пообещала я. – Но не сразу после урока. При случае.

– Давай! – Дана снова запрыгала. – Давай при случае!

– А может, нам чем-то порадовать твою маму? – осторожно спросила я. – Например, выучить стихотворение, написать следующий тест на…

Я оборвала саму себя на полуслове. Получалось, что я призываю Дану учиться ради мамы? «Порадуй маму – выучи стишок» – это одно. А вот «порадуй маму – получи за следующий тест хорошую отметку» – это совсем другое. Осторожнее, Маша, осторожнее! Похоже, висячий мост стал вдруг узким и скользким, нужно держаться за поручни, не то рухнешь в пропасть. А до берега ох как далеко…

– Дан, давай по-взрослому поговорим. Твоя мама хочет, чтобы ты училась хорошо.

– Хочет, чтобы я получала одни пятёрки, – проворчала Дана и снова спряталась под покрывало.

– Признаю, ты права, – согласилась я. – Они все хотят, чтобы мы учились на пятёрки. Это правда.

Я намеренно сказала «мы», чтобы объединить нас с Даной и чтобы она почувствовала себя взрослой – как я.

– Только отметка – загадочная штуковина. Один раз ты в лепёшку разобьёшься, а ставят трояк. Другой раз ты палец о палец не ударишь, а пятёрочка прыг к тебе в дневник!

– Хочу побольше других разов, – мечтательно произнесла Дана.

– А самой не противно будет? – улыбнулась я. – Ведь так чувствуешь себя довольно глупой?

– Мне всё равно, я и так самая тупая в классе, – пробурчала Дана.

– Потому что не можешь запоминать?

– Потому что не могу запоминать, – повторила она.

– Хочешь, научу тебя?

– А что для этого надо?

– Посмотреть мультфильм.

– О! Давай!

– На бумаге, – предупредила я и, переместившись за рябиновый столик, достала карандаши и стопку листов. Данка забралась ко мне на колени. Непедагогично и неудобно. Зато трогательно…

– Смотри. – Я принялась рисовать, в очередной раз убедив себя, что чем хуже я рисую, тем лучше и смешнее выйдет. – Смотри, это я.

– Где? – захихикала Дана. – Вот эта козявка?

– Сама ты такая, – притворно нахмурилась я. – Не нравится – рисуй ты!

– Нравится, нравится! Смешно!

– «Я иду тропинкой узкой…»

– Это что у тебя, кишки?

– Говорят же тебе: тропинка! Узкая! Потому что «я иду тропинкой узкой». Вот… Пробираюсь в лес густой.

– Это какая-то щётка для собак. У мамы есть подружка, тётя Ира, она такой щёткой своего Личи вычё-сывает.

– Это лес густой! – с угрозой в голосе произнесла я, и Дана покатилась со смеху.

– ¡Vale, vale, dibuja![11] – сказала она.