— Вы бы предпочли вернуться в свои покои? — спросила она, бросив быстрый взгляд на его хмурое лицо. — Вы уже довольно долго на ногах.

— Я чувствую себя намного лучше, когда двигаюсь. А помимо того мне вовсе не хочется принуждать вас опять оказаться в заключении вместе со мной.

Она заметила, что он весьма рассеян: похоже, не только ей есть о чем подумать.

— Это едва ли имеет значение, поскольку никаких других обязанностей у меня все равно нет.

— Но ведь, разумеется, есть что-то, чем бы вам хотелось заняться?

— Чем? Рукоделием? Света недостаточно. Кроме того, мы уже выяснили, как я отношусь к такому времяпрепровождению.

По его губам скользнула улыбка.

— Да, выяснили. — Он поднял ее левую руку и, раскрыв ладонь, принялся вращать кисть туда-сюда.

— Что вы делаете?

— Ищу следы уколов, — ответил он, прикрыв глаза, чтобы не выдать своего волнения. — Ага, вот они.

Укол нашелся на кончике ее среднего пальца — она укололась, когда шила Дэвиду новую рубаху — взамен той, которую пришлось выбросить после нападения. Дэвид поднес ее палец к губам и поцеловал крошечное пятнышко, после чего неожиданно лизнул его.

Она отдернула руку, словно ужаленная. Он немедленно погрузил кончик ее пальца во влагу и жар своего рта и стал посасывать его.

Нежная, но шершавая поверхность его языка, двигавшаяся по чувствительному кончику пальца, послала трепет восторга вверх по руке. Ощущение захватило Маргариту, как опьянение от крепкого вина, придав ей легкомысленности. Она шла вперед почти машинально, практически не осознавая, куда именно движется и кто ее окружает. Зал с тем же успехом мог быть пуст, за исключением ее самой и мужчины, в чьем теплом плену она пребывала.

Так продолжалось до тех пор, пока в нескольких шагах от них кто-то не воскликнул, очаровательно грассируя:

— Сэр Дэвид! Я слышала, что вы в зале, но уже оставила надежду увидеть вас сегодня вечером!

Этот голосок, высокий и по-ребячески восторженный, принадлежал миниатюрной блондинке. Одетая в великолепное платье самого бледного оттенка морской волны, какой только можно себе представить, идеально подчеркивающее синеву ее глаз, она сверкала от обилия драгоценных камней в массивной золотой оправе; особенно много камней было на кушаке, охватывавшем ее бедра — тонкие, как у гончих Генриха. Она порхнула вперед: ее покрывало из тончайшего шелка извивалось у нее за спиной, а руки раскинулись так, словно она непременно взлетит, если ее немедленно не поймают.

Дэвид вовремя отпустил Маргариту и взял незнакомку за обе руки. Он широко развел их, хотя для какой именно цели — чтобы не дать женщине вцепиться в него или чтобы должным образом оценить ее очарование, — сказать было решительно невозможно.

— Графиня, — торжественно произнес он, — я восхищен. Я думал, что вы навсегда присоединились ко двору Карла.

Блондинка скорчила гримаску отвращения.

— Мой дорогой супруг, граф, поддался уговорам выступить в качестве посредника между нашим Карлом и вашим королем Генрихом. Естественно, я не могла позволить ему совершить эту поездку в одиночестве.

— Естественно.

Неужели в голосе Дэвида прозвучала ирония? Маргарита не могла сказать наверняка. Отведя взгляд от графини, она увидела круглолицего и весьма напыщенного мужчину с редеющей каштановой шевелюрой. Его кругленькое тело едва умещалось в короткий камзол, обильно украшенный золотыми галунами во французском стиле. Он издали поклонился ей, но не выказал намерения присоединиться к ним.

— Мы прибыли в Лондон, но обнаружили, что ваш Генрих уехал на охоту — это очень важное событие. Поскольку мы с графом обожаем подобные развлечения, voila, мы здесь. Но вы, cher. Вы же твердо решили никогда не ступать на английскую землю! — Француженка притянула к себе руки Дэвида и прижала их к грудям, розовыми холмами вздымавшимся над тесным лифом.

Маргарита, молча наблюдавшая за этой сценой, неожиданно испытала сильное отвращение к легковозбудимой и усыпанной драгоценностями графине. Как странно. Она обычно куда более снисходительна к тем, кто вызывает у нее антипатию.

— Ситуация изменилась, — ответил Дэвид, высвобождая свои руки из рук графини, и обернулся, чтобы представить свою спутницу. — Леди Маргарита, позвольте мне представить вам мою давнишнюю знакомую Селестину, графиню де Нев. Мы встретились в Париже: она, граф и я, при дворе молодого Карла VIII.

Маргарита произнесла все, что приличествовало случаю, но ничуть не удивилась, когда графиня практически никак не отреагировала на ее слова. И конечно же, она не могла не задуматься: а не входит ли графиня в число француженок, научивших Дэвида заниматься любовью с женщиной, даря ей те многочисленные удовольствия, о которых он упоминал. Плутоватые взгляды, которые графиня время от времени бросала на него из-под ресниц, подтверждали это предположение.

— La, каким удовольствиям мы предавались вместе! — воскликнула Селестина, касаясь руки Дэвида, а затем и смыкая вокруг нее пальцы. — При воспоминании об этом моя душа расплывается в улыбке. Танцы, веселье, праздники, ярость турниров… Ну, скажите же, что вы все это помните!

— Да, конечно.

Дэвид был достаточно вежлив, но не более того. И тем не менее Маргарита не могла не представить себе это веселье при ярком и богатом французском дворе. Видел ли Дэвид изящную графиню обнаженной? Видел?

— И вот первое, что я слышу, прибыв вместе с графом в эту далекую и дикую страну, — новости о страшной ране, полученной Золотым рыцарем. Мои глаза уверяют меня, что это было большим преувеличением, и все же до сих пор вы не появлялись. Вы уже совершенно поправились? Вы поучаствуете в охоте, обещанной на завтрашний день?

Маргарите почудилось, что в выражении лица дамы, формой похожего на сердце, читался вызов. На что рассчитывала француженка, оставалось неясным, но Маргарите очень хотелось резко ответить на ее быстрые, веселые вопросы.

— Я здоров, как видите, — серьезно произнес Дэвид, — и, естественно, присоединюсь к королю, если он того пожелает.

— Превосходно. Я жажду этой охоты, мне очень хочется снова скакать рядом с вами — ведь в этой большой груде камней других удовольствий не предвидится. — Графиня повернулась к Маргарите. — А вы, cherie? Вы к нам присоединитесь?

Это было последнее, чего хотелось Маргарите, тем более что дождь продолжал стучать по высокой крыше холла, стекая с карниза во внутренний сад. Если дождь не утихнет, на охоте будет холодно, сыро, грязно и невыносимо.

— Почему бы и нет? — сказала она, улыбнувшись своей самой приветливой улыбкой.

— Маргарита, я не думаю, что… — начал Дэвид.

— Я, несомненно, столь же здорова, как и вы.

Он ничего не успел произнести в ответ на последнюю реплику, поскольку к ним снова присоединился Оливер. Его лицо было мрачным, а во взгляде, брошенном на графиню, читалась настороженность. Леди, в свою очередь, ответила на его поклон резким кивком, годящимся разве что для слуги.