— Леди Маргарита, — сказал Оливер, поворачиваясь к ней, — Астрид просила меня передать вам, что она все еще мерзнет, а потому намеревается лечь спать раньше обычного. Она в комнате сэра Дэвида и просит вас не торопиться присоединиться к ней.

Брови графини поползли на ее низкий лоб чуть ли не к линии волос. Она переводила взгляд с Маргариты на Дэвида и обратно, и взгляд ее светло-голубых глаз стал подозрительным.

— Тысячу раз прошу прощения, если я неправильно поняла, — нервно улыбнувшись, сказала она. — Но я ничего не слышала о браке…

— Нет, — перебил ее Дэвид.

— Нет, — одновременно с ним произнесла Маргарита. — Это временно, по приказу короля.

— Весьма и весьма интригующе!

— Леди ухаживает за ним после ранения, — вставил Оливер; это прозвучало весьма небрежно, но с такими полутонами, что вполне можно было понять, что Маргарита — любовница Дэвида. — Вы слышали о его ранении?

— Мы как раз об этом беседовали, — едко заметила графиня.

— Подлый удар кинжалом, — продолжал итальянец. — Неслыханная удача, настоящее чудо, что он вообще выжил. Более слабый муж, несомненно, скончался бы.

— Оливер! — угрожающе произнес Дэвид.

— Истинную правду говорю. — Итальянец снова повернулся к графине. — И как долго вы уже в замке?

— О, несколько дней. Мы прибыли вскоре после того, как начался турнир, в котором вас, сэр Дэвид, должно быть, и ранили. Хотя я уверена, что турниры здесь не могут быть столь же великолепны, как во Франции, мне, тем не менее, жаль, что я пропустила это развлечение.

Маргарита мало что могла сказать женщине, считавшей турниры простым развлечением. В континентальной Европе подобные жестокие игрища устраивались куда чаще, чем в Англии. Тридцатилетняя война Алой и Белой розы так опустошила благородные семьи Англии, что люди потеряли всякий интерес к бессмысленным сражениям, бессмысленному кровопролитию.

— Я был изумлен, не увидев вас во время оного, — сказал Оливер графине.

— О, во время путешествия из Лондона я подхватила лихорадку, и, как только мы прибыли сюда, я оказалась в постели. — Селестина звонко рассмеялась. — Вы только представьте: я очень страдала и была больна не менее серьезно, чем сэр Дэвид, клянусь вам. Граф даже стал опасаться за мою жизнь. Но хозяйка дома, леди Джоанна, стала для меня настоящей опорой, пожалуй, даже буквально. Она такая высокая, не правда ли? А теперь, как изволите видеть, я вполне здорова.

— Вас, несомненно, можно с этим поздравить, — отметила Маргарита. — А теперь прошу извинить меня: мне нужно навестить мою служанку. Боюсь, Астрид переоценила свои силы: последние несколько дней ей пришлось напряженно трудиться. А может, лихорадка, которую вы привезли, перекинулась на нас.

Она полагала, что Дэвид присоединится к ней, но ошиблась. Вообще-то с его стороны было бы проявлением невежливости покинуть даму, которая только что нашла его. Оливер, похоже, вернулся к своим обязанностям охранника Дэвида, поскольку он стоял рядом с рыцарем, настороженный и готовый броситься в бой, и даже не подумал предложить Маргарите сопроводить ее. Она оставила компанию и направилась в комнату Дэвида в сопровождении только лишь собственных мыслей.

Она сказала себе, что одиночество подарит ей настоящее облегчение. Она не нуждается в охране ни одного мужчины, ни другого. Расстояние до покоев не так уж и велико: ей нужно было лишь пересечь холл, подняться по широкой каменной лестнице и пройти по коридору. Вернее, по двум коридорам. Оказаться одной, получить возможность расслабиться — редкая роскошь. Она откровенно призналась себе, что к тому же смертельно устала и лелеет мысли о собственном ложе.

Уже почти дойдя до лестницы, она краем глаза заметила лорда Галливела. Еще несколько шагов — и она могла бы завернуть за угол, прежде чем он увидел бы ее. Однако теперь она не была уверена, что сумеет ускользнуть от него, и последнее, чего ей хотелось, — это оказаться наедине с ним в полумраке лестничной площадки или в коридоре, освещенном одним-единственным коптящим факелом. Она продолжила идти вперед в том же темпе.

— Моя дорогая леди Маргарита! — окликнул ее дворянин. — Какое счастье снова видеть вас после столь долгих дней разлуки! Куда вы так поспешно направляетесь? Или вас ждет не дождется Золотой рыцарь?

В его тоне слышалась неприкрытая насмешка, а его глаза алчно ощупывали Маргариту. Мышцы ее живота сжались, и она стиснула кулаки. Если лорд Галливел не догадывается, что Дэвида нет поблизости, то разумнее не указывать ему на ошибку.

— Меня скорее ожидает моя служанка, — ровным тоном произнесла она и попыталась обойти лорда. — Боюсь, она заболела, и я должна справиться о ее здоровье.

Его цепкие пальцы сомкнулись на ее локте.

— Постойте. Я так ждал возможности поговорить с вами!

— С какой целью, сэр? Я сожалею, что вы испытали разочарование в связи с разрывом нашей помолвки, но вы должны понять, что пытаться все вернуть бесполезно.

— Если только Генрих не передумает.

— Это кажется маловероятным.

— Но отчего же? Что вы такое знаете, чего не знаю я?

Она покачала головой. Край покрывала коснулся ее щеки, и она отбросила полотно назад, едва удержавшись от того, чтобы сунуть уголок ткани в рот для успокоения нервов.

— Совершенно ничего, уверяю вас.

— Готов поклясться, вы от меня что-то скрываете, и я непременно выясню, что именно, а до того я вас не отпущу. Нечего делать из меня дурака.

Ей даже стало его немного жаль. Они оба были пешками в игре, которую затеял Генрих. Однако она знала, что Галливел согласился исполнить свою роль, и его щедро вознаградили. Изменить ситуацию ввиду своего неудовольствия он не может, и рассчитывать на ее благосклонность с его стороны неразумно.

— Никто никого из вас не делает, милорд.

— Я считаю иначе, тем более что, оказывается, женщине известно больше о серьезных делах, чем мне. Для чего здесь нужен этот Дэвид Бресфордский? В чем, вообще, дело? Почему нельзя было поручить его роль мне, в чем бы она ни состояла?

Ей стало просто смешно при мысли о том, что этот эгоцентричный, морщинистый, седобородый старик, обладающий мерзким характером, мог бы сыграть роль золотого принца Плантагенета. Она не смогла сдержать улыбку, и утолок ее губ дернулся.

— Вы смеете насмехаться надо мной? — в бешенстве воскликнул он, и его пальцы впились ей в руку, словно орлиные когти. — Я предупреждал вас, что с вами станет, когда вы будете моей.

— И что вы сделаете, чтобы это осуществилось? — дерзко спросила она, не справившись со вспышкой гнева. — Вы пожертвуете честью ради ублажения попранной гордости? Вы обратитесь к наемнику, потребуете, чтобы он застал меня врасплох, как поступили с сэром Дэвидом? Вы попытаетесь убить меня, если у вас не получится добиться своего иными методами?

Его хватка ослабла, а лицо неожиданно перестало выражать негодование.