Из машины Демарко позвонил рядовому Уорнеру в местное отделение и попросил уделить ему двадцать минут. Полицейский с готовностью согласился, и через пять минут Демарко уже сидел рядом с ним в небольшом конференц-зале. На столе были разложены четыре ксерокопии, склеенные в один прямоугольник. На бумаге была распечатана черно-белая карта пяти штатов, соседствующих друг с другом у западной оконечности Кентукки. В разных местах карты синими чернилами были разбросаны цифры от одного до семи, и под каждой цифрой стояло имя жертвы. Желтым маркером были выделены номера и имена.

Уорнер с Демарко стояли бок о бок, разглядывая карту.

– Большая часть расследования велась в отделении шерифа, – сказал Уорнер. – Но оказалось, что у нас есть копия первоначальной карты. Я распечатал это на тот случай, если вы захотите это забрать.

– Я это ценю, – сказал Демарко. – Дэвид Висенте дал мне список и краткую биографию каждой девушки. Мне кажется, это помогает, но сложно сказать, как именно. Чисто психологически, пожалуй.

– Как видите, все города находятся в пределах тридцати миль от главной магистрали.

– И все в двухстах милях от Абердина.

– Да, сэр.

– И все девушки были бездомными? Сбежали?

– Все кроме Церес Батлер, предпоследней жертвы, – ответил Уорнер. – Остальные на улице, конечно, не жили, но точно не дома. Даже Церес, если верить ее друзьям, ночевала дома далеко не каждую ночь.

– А это значит, что даты их похищения невозможно уточнить.

– Если их вообще похитили, – уточнил Уорнер.

– А мы знаем, сколько из них были секс-работницами?

– Снова же, – сказал Уорнер, – мы опираемся на тех личностей, которые сообщили об исчезновении. В основном это были не члены семьи. Большинство девушек уже не жили с семьями, когда поступили сообщения об исчезновении.

– Отбросы общества.

– К несчастью, похоже, так оно и есть.

Спустя некоторое время оба мужчины выпрямились. Демарко взял карту со стола и дважды аккуратно сложил ее.

– Можете припомнить еще какие-нибудь общие черты? Интересы? Прическа? Домашние животные? Предпочтения в наркотиках? Хоть что-нибудь?

– Темнокожие девушки, но относительно светлые, все миниатюрные, от пятнадцати до девятнадцати лет. Вот и все.

Демарко покачал головой.

– Вам знакомо это чувство, когда влетаешь в кирпичную стену?

– Очень даже, – ответил Уорнер.

Демарко припарковался на широком месте вдоль обочины шоссе, вылез из машины, перешел дорогу и перебрался через маленькие кустики к полоске каменистого берега. По ту сторону неглубокого ручья высился густой лес прямо до каменного особняка на утесе, который ему показала Джейми, когда они только въехали в Абердин.

Он присел на корточки и посмотрел на особняк, размышляя, каково это – жить так богато, одиноко и отшельнически, как Бог. Он сомневался, что ему это понравится, но все же подумал, что неплохо было бы когда-нибудь это проверить.

Когда у него затекла шея, он опустил взгляд на ястреба, неустанно скользящего по воде. Редко хлопая крыльями, он мягко сворачивал, затем поднимался, скользил, опускался, снова сворачивал и снова поднимался. Птицы помельче парили всего в футе над водой – ловили жуков, порхали и метались, так мимолетно, словно тусклое пламя.

Глядя на пернатых, Демарко вспомнил, что да Винчи был очарован птицами, и подумал, что это неудивительно. Какими волшебными они, должно быть, ему казались. Какими волшебными они на самом деле были!

В детстве он часами сидел у реки, которая была ощутимо глубже, но не намного шире этого ручья. Плавное движение воды его успокаивало – скольжение ветки или листика по течению, это тихое движение воды туда-сюда вдоль берега.

Почему то, что Джейми поговорила с Ричи, так сильно его расстроило? Его не одолевали приступы ревности еще со средней школы. Такая детская эмоция! Ему было стыдно, и он никак не мог понять, почему она вдруг напала на него из ниоткуда, словно горячий ветер, от которого сдавливало череп, а легкие переставали работать. Обнаружить в себе такую слабость… он покраснел от одного воспоминания.

Он сунул руку в карман и сжал в нем холодный металлический диск. Хотел бы он сейчас съездить на кладбище. Наверное, он мог бы найти одно поблизости по GPS. Но это будет совсем другое. Здесь лежат только незнакомцы. Сколько воскресений он пропустил? Понимал ли его малыш, что отец не приходит? Или там, где он сейчас, совсем темно и тихо? Совсем nada y nada[6].

По какой-то причине он сразу вспомнил, как сам был мальчиком. Ему было одиннадцать лет, жарким летним днем он шел по незнакомому району. Довольно новый жилой комплекс с аккуратными двухэтажными домиками, все с новенькой виниловой обшивкой бледно-желтого, кремового, серого или белого цветов. На всех окнах синие, бордовые или серо-зеленые ставни. Круглые веранды. Гаражи на две машины. Широкие, пышные, ухоженные лужайки.

Туда он прошел по одной улице, а обратно по другой. Попытался представить себе, как бы они с мамой жили в одном из таких домиков. Ему понравился желтый дом с зелеными ставнями. С баскетбольным кольцом на черном металлическом столбе у края бетонной подъездной дорожки. Он бы тренировался там каждый вечер, оттачивал ведение мяча и броски, научился бы прыгать так высоко, чтобы доставать до кольца. А мама бы наблюдала из кухонного окна, пока готовит ужин: тушеное мясо, макароны с сыром и шоколадный торт. На ней желтое летнее платье и жемчуг на шее. А его отца нигде нет.

Но он не мог просто стоять и пялиться на дом, как бездомный мальчишка, потому продолжил идти сначала по одной улице в одну сторону, потом по другой – в обратную. В одном дворе красовалась вывеска: «Бесплатные щенки!»

Из гаража вышел длинноногий парень лет семнадцати, держа на руках щенка. Мальчик был босиком, в шортах из обрезанных джинсов, без рубашки. Щенок был с короткой белой шерстью с черными пятнышками, глаза темные и настороженные.

– Это последний, – сказал мальчик и протянул ему щенка. – Он твой, если хочешь.

Райан погладил его по морде, по прохладному носу.

– Я не знаю, – сказал он.

– Конечно же знаешь. Давай, подержи его, – ответил парень и вручил Райану щенка, тельце которого было таким теплым. Он посмотрел на него снизу вверх и изогнулся, чтобы лизнуть в лицо. Райан чувствовал, как быстро бьется сердце щеночка рядом с его собственным.

– Мне нужно от них избавиться до того, как отец вернется домой, – сказал парень. – Это последний. Давай, забери его; ты ему нравишься.

Райан держал щенка, чувствовал его любовь, как и свою любовь к нему, и знал, что ему не позволят оставить собаку. Но парень уже уходил, шагая через зеленый двор и направляясь к широкому чистому крыльцу.