– Так ведь это ты цирк устраиваешь, а не я. Это ведь ты приехала ко мне и диктуешь здесь какие-то фантастические условия. Хорошо, я согласен поговорить насчет суммы, но эти измышления по поводу процентов можешь оставить при себе.

Разговор продолжался. Коренев торговался, Разумова наседала. У президента банка зазвонил телефон. Тяжело дыша и зыркая на чрезмерно активную собеседницу, он поднял трубку.

– Слушаю.

– Владимир Иванович, здравствуйте, – послышался радостный голос Романенко.

По тону стало ясно, что случилось что-то хорошее. Учитывая задачу Лысого, у Коренева екнуло сердце от предчувствия.

– У нас новость! Нашли британца.

– А конкретнее?

– Да вот, стоит на бережку, руками машет, надрывается, – сообщал Романенко сведения, от которых у Коренева просветлело лицо, – уже подплываем. Сейчас мы его, голубчика, подберем.

– Хорошо, позднее поговорим, – закончил разговор Коренев.

Естественно, он не собирался вести подобные беседы в присутствии Разумовой. Та откинулась на спинку кресла и состроила еще более агрессивно-наглую физиономию.

– Значит, так, Жанночка, – весело сказал банкир, – торговаться, конечно, можно, но в разумных пределах. Ты ведь пойми: бизнес – это система взаимных уступок.

– Вот я и говорю, – ухмыльнулась подруга губернатора.

Зная неуступчивость Коренева, она приготовила «на закуску» свой самый сильный аргумент.

– Если у нас не получится разговора, то я тебя, Володечка, просто сдам.

Коренев побагровел, и на его щеках забегали желваки.

– Угроза нешуточная...

– Это не угроза. Я с тобой шутить не собираюсь, – раздельно произнесла собеседница, – выбирай.

– Ну, хорошо, – сделав над собой усилие, – деланно рассмеялся Коренев, – делаем так: я увеличиваю твою... зарплату вдвое, и мы решаем наш вопрос.

– Не смеши меня! – повысила голос Жанна. Несмотря на то, что он совсем не собирался этого делать, Коренев продолжил торг. В конце концов Разумова согласилась на весьма круглую сумму, которая должна была выплачиваться ей ежемесячно.

– А ты своего не упустишь, – покивал Коренев, когда наконец «прения сторон» прекратились.

– Время такое, – достав из сумочки зеркальце, Разумова стала поправлять прическу, – да и с тобой иначе нельзя.

– Ну что же, раз так, то прошу меня извинить, – развел руками президент банка, – дела, дела...

– Да я и не собиралась тут долго задерживаться.

– Одну минуту, – Коренев вызвал водителя.

Разумова поднялась из-за стола и в ожидании шофера прошлась по кабинету.

– И зачем тебе, Жанночка, столько денег? – иронично прищурился банкир.

– А тебе?

– Так ведь я все в дело вкладываю.

– А я, может, тоже хочу свое дело начать.

– Какое же?

– Посмотрим...

В дверях показался водитель.

– Так, отвезешь нашу гостью, куда она пожелает, – приказал банкир, при этом выразительно кивнув.

– Понятно... Будет сделано, Владимир Иванович.

– Всего хорошего, Жанночка, – ласково сказал Коренев, – приятно было увидеться.

– Адью! – помахала рукой Разумова. – До встречи.

Когда дверь за ней и водителем закрылась, Коренев не спешил приступать к своим «делам». Он подошел к окну и, глядя вниз, стал наблюдать за тем, как гостья села в автомобиль, который через несколько мгновений исчез за воротами. Тяжелые створки снова закрылись, и во дворе опять стало тихо.

Дингли, отступив несколько шагов назад, снова оказался на самой кромке берега и, со счастливым видом хлопая глазами, ожидал своих спасителей – а в том, что это они, Джеймс уже и не сомневался. Судно на воздушной подушке приближалось.

– Наконец-то, – вслух проговорил британец, – наконец-то все это закончится. Боже мой, как я устал...

Сейчас ему больше всего хотелось выпить, закусить и, погрузившись в ароматическую ванну, смыть с себя грязь. Он уже представлял себе этот момент, когда...

Приятные размышления прервали совершенно неожиданно раздавшиеся выстрелы из леса. Пуля просвистела над головой Дингли, заставив его пригнуться, а затем и вовсе упасть на четвереньки. Закрутившись на месте юлой, англичанин определил, что стреляют по приближавшемуся к берегу судну. Выстрелы продолжались – огонь открыли подоспевшие Батяня, сержант и Любинский. Дингли пока не видел их, однако присутствие неожиданных визитеров ощущалось на все сто процентов.

– Господин Дингли! Не бойтесь, мы прибыли, чтобы защитить вас! – послышался мощный голос майора.

Англичанин вздрогнул, прислушиваясь.

– На катере – ваши враги. Не вздумайте оказаться в их руках. Бегите к нам, мы вас прикроем! – продолжал кричать Лавров.

Не успел Дингли как следует поразмыслить над сообщением Батяни, как в дело вступил Романенко. Катер замедлил ход, пробуя маневрировать, и огонь, открытый его людьми, превратил перестрелку в настоящее поле боя.

– Не слушайте его!

– Вы что, не видите – это же бандиты!

– Они здесь, чтобы убить вас! Сейчас мы подойдем к берегу и заберем вас! – наперебой кричал Романенко и его люди.

Распластавшись под камнем, Дингли не мог поднять головы, поскольку воздух просто гудел от пуль. В голове британца все перемешалось – ему самому казалось, что он уже близок к сумасшествию. Кто все эти люди – он уже совершенно не понимал. Как разобраться в том, какая же из сторон – друг, а какая – наоборот, у него не имелось ни малейшего представления. И те, и другие вели по противнику огонь. А между ними лежал перепуганный и сбитый с толку Дингли.

– Сюда!

– Давай к нам!

Голова разрывалась от мыслей. Не зная, как поступить, англичанин еще сильнее прижался к земле и, извиваясь ужом, пополз в сторону. Куда, он не знал, но хотелось исчезнуть отсюда. Кто из них кто – разбираться не было времени, а жизнь сохранить очень хотелось. В последнее время Дингли вообще стал ценить ее еще больше, чем ранее.

Направление движения ползущего Дингли шло вдоль берега, тем более что в этом месте имелась ложбина, позволяющая ускользнуть незамеченным от свистящих пуль и от тех, кто их выпускает.

– Вы можете перестрелять друг друга, а мне пока что жить хочется, – бормотал он, уползая по-пластунски.

– Прикройте меня! – бросил Батяня сержанту и Любинскому.

Под пулями майор полз туда, где, по его расчетам, должен был сейчас быть британец. Задание есть задание, и сейчас самым важным было спасение Дингли, пусть даже ради этого приходилось рисковать собой.