Надя скептически поджала губы и заявила:

— Вы ничего не должны сообщать в печати о кенергийской рукописи, прежде чем будет опубликована моя статья. Договорились?

— Само собой разумеется.

Ее лицо подобрело, и она спросила:

— Вы действительно ничего не хотите?

Я задумался: тот ли это момент, когда можно выпустить мою «муху», все еще продолжавшую жужжать. Надя смотрела на меня изучающе. Я спросил напрямик:

— Вам не интересно посмотреть, что за книги закопали Степан и Аполлония в Пасаде «за огородом, за забором»?

— Ага, вот вы о чем думаете!

— Так вам интересно или нет?

— Интересно, конечно. Только ведь Тамбовская область неблизко. Ехать туда копать огород — нет, я не в том настроении. Может быть, потом как-нибудь.

— А давайте съездим вместе! В следующие выходные.

— Вместе? — изумилась она. — Вы же иностранец. Вам еще визу надо будет получить. Да и не пустят вас в эту глушь.

— Вы лояльнее, чем можно было подумать, узнав о ваших издательских планах.

Она засмеялась:

— Так рискованно же без визы. Вас могут задержать. И меня с вами. Тогда пропали все издательские планы.

— Один мой приятель, тоже славист, спокойно ездил по России без разрешений. Он выдавал себя за эстонца, пользовался только поездом и не жил в гостиницах. По-моему, отличный способ. Ну, что вы молчите? В Посаде вы разузнаете побольше о Степане для вашей статьи.

Она усмехнулась:

— Скажите честно, вы рассчитываете заполучить Степановы книги?

— Я хочу увидеть Степановы книги.

— Только увидеть?

— Пока только увидеть.

— И я должна всему верить? Нашли дурочку!

— Почему дурочку? Я нашел компаньоншу. Только что мы с вами основали joint adventure.

— Что вы имеете в виду? — не поняла она.

— Joint adventure — это разновидность joint venture.

Лучшая разновидность. Она не знала, что это такое joint venture, и моя шутка вызвала у нее раздражение.

— Если мы попадемся, то нас назовут «сообщниками». Это худшая разновидность компаньонов.

— «Сообщники» — в сущности, хорошее слово. Жаль, что оно употребляется в криминальном смысле.

— Нам придется спать в лесу, — заявила без всякого перехода Надя.

— Отлично.

— Палатки у вас, конечно, нет, — размышляла она вслух.

— Я спрошу в общежитии.

— Вы с ума сошли! Не надо привлекать внимание. Палатку для вас я найду сама.

— Собственная палатка, значит, у вас имеется?

— Есть папина палатка. Она, кстати, двухместная. — Надя посмотрела на меня пытливо. — Я без предрассудков. Что касается меня, можно переночевать и в одной палатке. Как вы?

— Я тоже без предрассудков.

— Что ж, тогда проблем нет. Спальный мешок я вам достану. Надо будет взять еще лопату и топор.

— А топор зачем?

— На всякий случай. Только как быть с лопатой? У лопаты длинная ручка, ее в рюкзаке не спрячешь.

— Ручку надо будет из лопаты вынуть и засунуть ее в рюкзак отдельно. Чтобы она не очень высовывалась, ее можно немного укоротить. Я к вам заеду по дороге на вокзал и помогу с лопатой.

— Не надо ко мне заезжать. Ручку я могу сама укоротить.

— С вами не пропадешь.

— А с вами? — спросила она насмешливо.

Через два дня мы встретились у входа на Павелецкий вокзал, откуда идут поезда на Тамбов. Я поставил на асфальт свою дорожную сумку рядом с объемным Надиным рюкзаком, из которого торчала ручка лопаты.

Надя сказала:

— Давайте перейдем на «ты». Мы поедем как парочка.

Без косметики, в джинсах и кедах, с заплетенными в косицу волосами, она была похожа на школьницу. Приятная неожиданность. Надя перевела взгляд на мою сумку и заметила:

— С ней ты выглядишь иностранцем.

— Эстонцы и выглядят иностранцами.

— Ну уж прям, — пренебрежительно возразила она. — Да и потом, мы туристы. Туристы ходят не с сумками, а с рюкзаками.

— Давай поменяемся: я понесу твой рюкзак, а ты мою сумку. Ты сама с ней подозрений не вызовешь, да и мой багаж, я думаю, легче твоего.

— Хорошо. К тому же в рюкзаке лежат твои вещи.

— Я не понял.

— Открой его.

В рюкзаке сверху оказались брезентовая куртка и кепка.

— Это тебе, — объявила Надя. — Так ты будешь меньше бросаться в глаза.

Куртка была из категории безразмерных, подошла и кепка.

— Это, наверное, вещи твоего отца?

Она кивнула.

— Ты посвятила его в курс дела?

— Это не требуется, — сказала она коротко. — А ты совершенно преобразился. Нашим человеком стал, хоть Борей называй. А может, и правда будет лучше, если ты на время нашей поездки станешь Борей?

— Как в фильмах о шпионах?

Она засмеялась:

— Ты прав, это глупо. Твой акцент, твое лицо — нет, за русского тебе никогда не сойти. Оставайся эстонцем. Я только не знаю эстонских имен.

— Я тоже. Зови меня просто Берт.

И мы отправились за четыреста километров от Москвы, в Тамбовскую область, на реку Совуть, чтобы провести выходные на природе. Так делают многие парочки.

Пока поезд проезжал по Московской области, в вагоне была давка, и мы с Надей стояли в проходе. Часа через два я смог наконец занять место у окна. Надя устроилась напротив и, достав из рюкзака книгу, уткнулась в нее. Настала благодать спокойного путешествия. Не хватало только кофе. Я достал из сумки прихваченную с собой бутылку минеральной воды, выпил из горла, вытянул ноги и отвернулся к окну.

То, что я за ним видел, можно было коротко определить как «неуют». Он меня к себе притягивал. Можно типизировать людей по тому, как они себя чувствуют в той или иной среде, и у каждого типа выявится свое идеальное окружение. В моем идеале должна присутствовать определенная доля хаоса. В Голландии мне его не хватало.

— Похозке на Эстонию? — донесся до меня голос Нади. Она оторвалась от книги и смотрела на меня дразнящее.

— Не очень.