Лола посмотрела ему в глаза. Бертран на ходу поцеловал ее в губы.

– Когда ты вернешься?

– Сделаю все, чтобы быть тут к концу февраля, – пообещал он, глядя ей в глаза.

– Хочу сразу с тобой увидеться, – улыбнулась Лола и добавила: – Как только сойдешь с трапа.

А потом сложилась пополам, упала на пол, и Бертран ужаснулся, заметив тонкую струйку очень темной крови, текущую по ее ноге.

Молодой человек крикнул по-немецки, что ему нужна помощь. Лоле было очень больно, она лежала, согнув колени, темная вязкая кровь медленно вытекала из ее лона. Он говорил с ней, пытаясь поддержать. Лоле казалось, что живот вот-вот разорвется. Она прерывисто дышала, плакала и шептала:

– Я не хочу потерять детей…

– Этого не случится, Лола, не случится.

Приехала «Скорая». Врач измерил давление. Задал тысячу вопросов. Она отвечала, мешая немецкий, французский и английский. Бертран переводил. Страдание и страх стерли красоту с лица Лолы. Ей сделали несколько уколов. «Не волнуйтесь, сейчас станет легче, и вы уснете». На носилках Лолу пронесли через зал ожидания. Зрение мутилось, она видела Бертрана, он был очень высокий и то отдалялся, то приближался.

– Что с моими детьми?

Врач даже не посмотрел на пациентку. Каталка двигалась вперед. Бертран сжал руку Лолы: «Не шевелись, не волнуйся…» Двери открылись. Дальше, дальше… Лола чувствовала, что боль уходит из тела, как раскаленная лава из жерла вулкана.

А потом все исчезло, осталась одна темнота.

Когда Лоле удалось приоткрыть неподъемные веки, оказалось, что она лежит на кушетке в смотровой, переодетая в больничное. Действие лекарств заканчивалось. В помещении горел мягкий свет, перед экраном сидел мужчина лет шестидесяти с вьющимися седыми волосами. Рядом стояла медсестра – ждала, когда пациентка очнется. Лола пришла в себя и сразу вернулась острая боль.

Лола положила ладони на живот. Сестра поинтересовалась, на каком языке предпочитает общаться мадам – на английском или немецком?

– Я потеряла детей? – бесцветным голосом спросила Лола по-немецки.

– Нет, нет, мадам, успокойтесь, – ответил врач. – Вот, смотрите. – Он обвел стрелкой курсора силуэт на экране. – Не нужно волноваться, оба малыша шевелятся, и допплер хороший. Один из них меньше, размеры того и другого чуть ниже средних показателей, но это обычное дело в случае беременности двойней. Как вы себя чувствуете?

Лола смотрела, не понимая и не имея сил сказать: «Не хочу быть тут, за что мне все это?!»

– Вам по-прежнему больно?

– Нет, стало легче. Но кровотечение продолжается?

– Да.

– Это опасно?

– Вы останетесь у нас – на некоторое время, и мы понаблюдаем, – стараясь быть убедительным, ответил доктор. – Я все объяснил вашему другу.

– Он ждет в коридоре, – сообщила медсестра.

Лола переводила взгляд с врача на медсестру, чувствуя себя одновременно «здесь и не здесь».

– Что случилось?

Седовласый объяснил, что, судя по резкой боли, описанной врачом «Скорой», по результатам УЗИ…

– …и учитывая цвет крови, которую вы теряете, это отслоение плаценты. Недраматичное. Обе ваши плаценты нормально прикреплены, так что, на мой взгляд, речь идет о доброкачественной гематоме. Произошло это после того, как лопнул небольшой сосуд. Вот здесь.

– Почему это случилось?

– Трудно сказать. Бывает подобное нечасто – пожалуй, у пятнадцати процентов пациенток. Вы ведь только что переехали, верно? Случайно не перенапрягались?

– Разбирала коробки, ничего тяжелого не поднимала. – Не дав врачу вставить ни слова, она спросила: – Отслойка может оказаться… фатальной?

Врач одарил ее отеческой улыбкой.

– Совсем исключить осложнения нельзя, поэтому вы должны оставаться под нашим наблюдением, лежать – и ни малейших нагрузок!

Взгляд у доктора был открытый и ясный, голос звучал искренно.

– У вас нет никаких причин думать о плохом. Отдыхайте и сохраняйте оптимизм. Я серьезно, мадам! С вами мы управимся, а вот детям вы должны помочь сами. У нас проводят сеансы медитации и релаксации, и поверьте, мамочкам в вашей ситуации это очень полезно. Вы уже посещали врача в Германии?

– Записана на послезавтра, не помню к кому.

– В таком случае я, Конрад Шмидт, буду счастлив наблюдать вас в этой больнице, – торжественно провозгласил доктор. – У нас лучшее неонатальное отделение в Европе.

Лола повторила с тоской в голосе:

– Неонатальное…

Шмидт кивнул:

– Мы здесь творим чудеса. Скажите-ка мне, голубушка, вы чувствуете себя сносно?

– Да.

Сестра записала предполагаемую дату зачатия и дату последних месячных. «Нет, не курю. Наркотики? Никогда! Выкидышей не было… Единственная семейная «проблема» – Эльза. Ни генетических, ни хромосомных поломок не выявлено».

– Забеременеть оказалось непросто?

– Мы год… старались.

– А что с месячными?

– Без противозачаточных таблеток – между двумя и четырьмя неделями. Ни у одной женщины в нашей семье таких проблем не было, я проверила.

Лола сделала паузу, и Конрад успел «вклиниться»:

– Ничего удивительного, но я не вижу поводов для беспокойства.

– Мой французский доктор считает, что я забеременела 7 июня, – призналась Лола, глядя в глаза Шмидту.

Доктор взгляда не отвел и попросил:

– Ответьте мне честно, мадам, что вас беспокоит?

И Лола рассказала о московском тесте, оказавшемся положительным. «Я сделала его в шесть утра, но мой гинеколог заявил, что это можно не принимать во внимание…»

– Я должен изучить ваши анализы, – подумав, решил Шмидт. – Вполне вероятно, что неоплодотворенная яйцеклетка самопроизвольно отделилась, проделав брешь. Понимаете, о чем я?

Лола кивнула.

– У меня произошли две разрозненные по времени овуляции?

Врач улыбнулся, сунул руки в карманы безупречно белого и идеально отглаженного халата и с восхищением в голосе признался, что тело человека – в особенности женское – есть хранилище тайн и…

– …преподносит сюрпризы даже доктору с тридцатилетним стажем. Я отказался от категоричных суждений. Смотрю, констатирую, порой изумляюсь. Сделаем анализы, они кое-что прояснят… надеюсь. Честно говоря, мне ближе идея множественных и раздельных овуляций, чем результат русского теста низкого качества.

Улыбка Шмидта стала еще шире.

– Во всех сказках есть доля правды, а жизнь – самое прекрасное волшебство на свете. И это волшебство не требует никаких усилий. Подчеркиваю – ноль усилий с вашей стороны! Считайте, что тело умеет говорить, и прислушивайтесь к нему. У нас неплохой шеф-повар, а в палате скучать не придется – у вас будет компания.