у неё, и вышли на улицу, откуда через несколько секунд взмыли в небо.

— Интересно, у них тут камеры есть?

Мы кружили над виллой Пироначи, высматривая удобное место для посадки. Отвод глаз прекрасная вещь, пока не доходит до видеокамер, за которыми в режиме реального времени следит оператор. Вряд ли перемещающееся в пределах охраняемого периметра световое пятно оставит такого оператора равнодушным. В этом плане внутренний дворик, патио, действительно был отличным вариантом. Вот только он был крытым.

— Вон, смотри, — Лена показала рукой, — кто-то балкон на втором этаже оставил открытым. Нам хватит места для посадки?

— Да. Спускайся с шеи вниз, в руки, я возьму тебя за талию. При посадке приготовься пару шагов пробежаться.

— Ох, нашёл тоже воздушную гимнастку... — проказница сделала вид, что кряхтит от натуги, но сама щучкой скользнула вниз.

Захожу по широкой дуге на балкон, держа Лену перед собой, и максимально раскрыв крылья. Дополнительно гашу скорость силовыми полями, используя их на манер парашюта. Касание, Лена делает шаг... обращаюсь... ещё один шаг... и вот мы уже стоим на балконе, как в танго, до́бле френте́, я немного сзади и чуть сбоку, держу её руками за талию.

Мы даже ничего не зацепили.

— В комнате никого, пошли.

Заходим. Большая двуспальная кровать с балдахином, но обстановка достаточно сдержанная. Никаких зеркал, но есть кресло. Одно. И журнальный столик, на нём коробка с сигарами, початая бутылка самбуки. Мужская комната. Вполне вероятно, самого хозяина.

Подхожу к входной двери. Прислушиваюсь. В коридоре ходит один человек. Туда-сюда.

— Лен, хлопни балконной дверью, сильно, только стекло не разбей.

Лена хлопает дверью, и через пару секунд в комнату заглядывает парень лет двадцати трёх. Что-то бормочет, и идёт закрывать балкон.

Кладу ему руку на затылок.

Спи!

Парень оседает, подхватываю его и устраиваю поудобнее в кресле.

— Вань, он, наверное, очень хотел выпить хозяйского бухла, как думаешь?

— Ага, помоги ему, а то сам обольётся.

Лена деловито вливает самбуку парню в рот, тот рефлекторно делает глотательные движения. Остатки она выливает ему на шею и грудь. Бутылку зажимает в руке. Идеально!

— Вкусно пахнет, я бы сама не отказалась!

Выглядываю в коридор. Никого.

— Пошли!

Выходим в коридор и закрываем за собой дверь. Камер не вижу, надеюсь, скрытых нет.

Спускаемся вниз. Куча дверей и узкие коридорчики по бокам от главной лестницы. Лестница заканчивается бронированной дверью. За ней слышны голоса, там множество людей. Но туда нам и не надо. Маячок Посредника ведёт вниз. Где-то должна быть дверь в подвал...

Лена обходит холл, и останавливается возле одной из дверей.

— Вань, смотри, здесь на двери кровь.

Действительно. Кровь. Провожу пальцем. Свежая.

— Заходим.

Тяну ручку, не открывается. Ни в ту сторону, ни в другую.

— Похоже, здесь пульт дистанционного управления нужен, — я задумчиво скребусь в затылке.

— А если просто постучать? Может, откроют?

Ха, а это может сработать!

Стучу в дверь. Шаги. Сквозь дверь вижу ауру.

— Andrea, sei tu? — слышу с той стороны мужской голос.

Ориентируясь по ауре, внушаю мужчине спокойствие и уверенность.

— Beh, certo tu, chi altro, — вот так, правильно, конечно это какой-то Андреа, кому тут ещё быть.

Дверь открывается, и я тут же перехватываю мужчину телекинезом, одновременно отправляя в сон. Как марионетка, он угловато разворачивается, и отходит от двери. Мы заходим внутрь. А дверь-то бронированная! И косяк очень мощный!

— Enrico, chi c'è? È già pranzo? — второй голос снизу. Ага, значит, мою марионетку зовут Энрико, и до обеда ещё есть время. Сюда должны прийти, но ещё не скоро.

Копирую голос Энрико:

— Qualcuno ha scherzato, nessuno è qui!

Закрываю дверь. Усаживаю Энрико возле двери так, как будто он уснул.

— У них будет обед, но ещё не скоро, тот, что внизу, удивился. Поищи у этого брелок и спускайся.

Лена кивает и принимается обыскивать Энрико.

Крутая лестница уходит вниз по длинному туннелю, выложенному кирпичом. Местами на стене крапинки влаги. На всякий случай прикрываюсь щитом.

Предосторожность оказывается лишней. Внизу небольшая площадка, на которой столик с разложенными картами и пара стульев, на одном сидит второй мужик, точная копия первого. Видимо, братья.

Спи!

Лена спускается с брелком в руке.

— Был у него в кармане.

Из помещения выходит несколько дверей. От одной пахнет сыром, от другой вином, от третьей кровью, немытым телом и нечистотами. Там же чувствуется и маячок.

Ключ от двери висит на стене. Открываем дверь и заходим внутрь.

В углу какой-то матрас, на нём лежит старик. Лицо разбито, раны уже начали гноиться и нестерпимо смердят. Похоже, он ходил под себя.

Лена зажимает нос.

— Похоже, это и есть Джузеппе Пироначи. Видишь перстень? Это маячок.

— Скорее, то, что осталось от Джузеппе. Он же при смерти, похоже.

— Лечи.

— В смысле?

— Подойди, прикоснись, пожелай ему здоровья. Ты же хочешь, чтобы этот несчастный старик поправился? Неужели тебе его не жаль?

— Жаль, конечно! Мне лично он ничего не сделал.

— Вот и давай. У тебя получится!

Лена смотрит на меня, как на идиота, потом решительно подходит к старику и встаёт на колени. Чуть поморщившись, берёт его руки в свои и закрывает глаза.

На этот раз мне ничто не мешает разглядеть весь процесс.

Сперва разгорается амулет. От него идёт такое сияние, что я невольно прикрываю глаза. Сияние незримое, у амулета как будто появляется собственная аура. Сияние перетекает на Лену, обволакивает её всю, а потом стекает по её рукам к «пациенту». На моих глазах раны затягиваются, нос встаёт на место, исчезают синяки, пятна на коже. Джузеппе просто молодеет на глазах. Глубокий вдох — и он открывает глаза.

Снимаю полог невидимости.

— Ave, Maria, gratiā plena... Domĭnus tecum... — Джузеппе перекрестился и закрыл глаза.

— Он тебя за деву Марию принял.

— А она разве рыжая была?

— Нет, блондинка.

Джузеппе открыл глаза и посмотрел на нас по очереди.

— Кто вы? — спросил он по-русски.

Я влил немного маны в перстень.

— Я Иван, мою девушку зовут Леной.

— Вы посланники, — Джузеппе не спрашивал. Он утверждал.

— Что у вас тут случилось?

— Омертà... — Джузеппе сел на матрасе.

— На нас ваша клятва молчания не распространяется. Мы выше неё, — я добавил ментальное воздействие для убеждения.

— Да, разумеется.

Джузеппе немного помолчал, потом всё-таки заговорил.