– Мари! – позвал Дэйран и свернул в ярко освещенный коридор.

К запаху Рождества вдруг примешались резкие ноты антисептика, а через секунду послышались быстрые шаги.

– Леа!

Я встретилась взглядом с доктором и вдруг почувствовала непривычный ком в горле. Мари ни капли не изменилась. Удивление ее длилось недолго и быстро вытеснилось профессионализмом:

– Что случилось?

– Осмотри ее, пожалуйста, – через силу выдавил Дэйран и направился со мной мимо доктора в открытую серебристую дверь, так необычно диссонирующую с интерьером.

– Мари, ничего не случилось, – упрямо возразила я из-за плеча мужчины.

Мы вошли в просторный медицинский кабинет. Не такой большой, как на «Скайквест», но ничуть не уступающий прежнему в современности.

Дэйран усадил меня на кушетку и заглянул в глаза:

– Я мог тебе навредить.

– Ты не навредил! – обхватила его руками за шею и притянула к себе. – Пожалуйста, успокойся, со мной все хорошо!

Со мной было все далеко не хорошо, но я не могла ему сейчас это показать!

И он сдался, позволяя притянуть себя ближе. Обхватил меня, зарываясь пальцами в волосы, спутывая пряди и растрепывая их окончательно.

– Ты уверена? – выдохнул в висок.

– Да… все хорошо…

Дышала урывками, сдерживая дрожь, лишь бы он ее не почувствовал.

Дэйран чуть отстранился, а следом по уху скользнуло что-то твердое и прохладное. Я удивленно глянула на мерцающий датчик на конце какой-то гибкой пластиковой трубки в его руке. С его помощью мы слышали друг друга и общались все это время…

– Ты свободна, Леа, – улыбнулся он и коротко поцеловал меня в висок. – Мари…

Внутри заворочалось смутное беспокойство, но на фоне мрачных тонов пережитого я не обратила на это внимание. Дэйран отстранился и оглянулся на доктора, застывшую в проходе.

– Все сделаю, не переживай, – с готовностью отозвалась та.

– Спасибо, – кивнул он и быстро вышел в коридор, тут же поглотивший его шаги.

И повисла тишина.

Мари сосредоточенно вглядывалась в мое лицо, словно пыталась прочитать в глазах все то, что я так старалась удержать в себе из последних сил. Было страшно остаться один на один со своей истерикой, и Мари, приняв безошибочное решение, шагнула ко мне и заключила в такие нужные и теплые объятья.

И я не сдержалась, позволив себе такой необходимый всплеск чувств.

– Я так рада тебя видеть! – всхлипывала я, с трудом выговаривая слова сквозь поток слез.

– И я, – гладила она меня по голове. – И я рада…

Я в который раз нервно одернула длинный рукав пижамы и зябко поежилась. На запястьях и шее налились синяки с кровоподтеками. Несколько проявились и на бедрах, но их скрывала пижама. Шею я прикрыла волосами, старательно закрутив их на одну сторону.

Не хотелось, чтобы он видел меня сейчас… Отчасти от того, что я представляла собой студенистую массу и была не в силах оказать ему поддержку. Но и расслабляться было рано, скорее наоборот. Прием уже окончился, и Райан наверняка вот-вот выяснит, что я пропала. Что он подумает? Что меня украл самый лучший, рекомендованный самим президентом, телохранитель? Или что это – проделки оппозиции?

– Леа, – позвала меня Мари. – Ты в порядке?

Я очнулась и перевела на нее растерянный взгляд.

– Пей, пожалуйста, а то остынет.

Пришлось послушно сделать глоток из чашки с горячим морсом, которую сжимала в руках.

– Спасибо.

– Не пугай меня так, – покачала доктор головой. – Не уходи в себя больше, пожалуйста.

Мари было не просто привести меня в чувства, когда я дала слабину. Пришлось молча выпить дюжину всяких таблеток, и даже стерпеть инъекцию.

– А как ты оказалась рядом? – рассеянно поинтересовалась я. – Мне казалось, ты собиралась к дочери на Ирзиад?

Когда мы прощались на Гейзере, Мари рассказала, что давно планировала навестить дочку в столице Ирзиада – Каприоне. Ее дочь – известный хирург – была основателем частной клиники. И, в отличие от матери, вела гораздо более заурядную жизнь. Она постоянно требовала от Мари, чтобы та покончила с опасной практикой военного врача. Подробностей Мари, конечно, ей не говорила. Но и частичной правды было достаточно.

Отстраненно подумала, что никогда бы не позволила своей маме вести подобную жизнь, полную риска. Но, с другой стороны, я – не дочь Мари, и благодаря этому мне сейчас есть, у кого поплакать на плече.

– Собиралась, – пожала плечами доктор. – Я предложила Дэйрану подвезти его на Шевву. Корабль ведь он продал вместе с транспортником. На всякий случай. И, как оказалось, не зря. Еще на подлете мы узнали, что случилось с тобой и Эриком. Пришлось отложить свои планы…

– Так это твой корабль? – изумилась я. – Ты его сама пилотируешь?

– Ничего сложного, – мягко улыбнулась она. – Я пользуюсь проложенными автотрассами. Взлетает и приземляется он сам… Так что…

Мари пожала плечами и сделала глоток из своей чашки.

– Он очень злился, да? – закусила я губы. – Когда узнал…

Она покачала головой, опуская взгляд, потом досадливо хмыкнула.

– Всякое было, – уклончиво ответила наконец, и уже хотела что-то добавить, когда в коридоре послышались возбужденные мужские голоса.

Я оглянулась на дверь, потом на Мари, и, решительно отставив чашку, поднялась с кушетки. Стоило оказаться в коридоре, как мне показалось, что я шагнула в параллельную реальность…

Иногда жизнь перенимает наши навыки и таланты. Моя возомнила себя великим художником, способным выдавать шедевры не то, что раз в неделю, а по несколько за день! Я ведь уже попила чайку? И хватит. Пришло время для очередного сюжета, который я не забуду, пожалуй, до конца своих дней…

– Какого черта ты его отпустил?!

Не знала, что Эрик был способен так злиться. Киборг, затянутый в черный костюм под горло, стоял боком и прожигал взглядом другого хорошо знакомого мне киборга.

– Попробуй удержать идиота, который спешит свернуть свою шею!!! – вскричал Крист, застывший напротив. – Думаешь, я не пытался?! Да я только этим и занимаюсь все это время!!!

– Я просил задержать его на пятнадцать минут! – чеканил Эрик.

– Да даже если бы я в него выстрелил, это бы не помогло!!! – сжал кулаки Крист. – Как вы все меня достали… Твой бешеный капитан! Ты! И…

И тут они оба заметили меня.

Наверное, с каждого из нас сейчас можно было бы писать отдельную картину. На лице Эрика отразился шквал различных эмоций: от крайней степени шока до красноречивого неодобрения. Вероятно, за фактом моего появления на корабле тянулось столько неутешительных выводов, что он мрачнел на глазах.