Как ребенок, подумала Пэт. Она снова вспомнила Стивена, его руки и его губы. Джимми Крайтон мог бы наверное вырубить его одним ударом, но отчего-то в голове Пэт царила неразбериха, и констебль был для нее мальчишкой, а Маккалистер – подчиняющим железной воле господином.

– Я не пропаду, не переживай так, – напомнила о теме разговора Пэт. – Зайду на этот твой сайт, так уж и быть.

– Обязательно зайди, – оживился констебль.

– Просто, когда что-то в твоей жизни заканчивается, кажется что дальше ничего не будет.

– Понимаю, – кивнул Крайтон.

– Найду другую работу, какие проблемы.

– Если надо, может и я смогу помочь.

– Да ты не волнуйся. Все позади, я крепко стою на ногах, – она похлопала себя по бедрам и засмеялась.

– Ты молодец.

Он улыбался, а Пэт больше не о чем было с ним говорить. Она улыбалась в ответ, но чувствовала, как накатывает тоска, и не могла определить, что ее больше беспокоит: завтрашний день или разочарование в этом молодом и чертовски скучном человеке.

«Внутренняя парковка, девятнадцать ноль-ноль».

Автоматические двери главного входа в шоппинг-центр «Чапелфилд» распахнулись перед Пэт без четверти семь. На втором этаже она прошлась по бутикам Эсприт, Эрнест Джонс и Зара, но на условленном месте все равно очутилась за три минуты до означенного времени. Понервничать она не успела: почти сразу у ее ног остановился бирюзовый Шевроле Авео и из салона выглянул совершенно незнакомый водитель. Он был моложе Стива и совершенно лыс.

– Мисс Беннетт? – осведомился он.

Пэт коротко кивнула и посмотрела по сторонам.

– Садитесь. Только на заднее сиденье и, пожалуйста, побыстрее.

– А где…

– Профессор ждет. Прошу вас, у нас очень мало времени.

Лысый незнакомец знал ее имя, знал как она выглядит и это ее, как ни странно, успокоило. Пэт послушно села в машину, отгоняя мысли о роликах в Интернете – видимо они и послужили ориентировкой для ее сегодняшнего водителя. Было неприятно представлять, как один из мужчин со смехом объясняет другому, что с обнаженной задницы и бюста девушки желательно переключить внимание на черты лица; в противном случае есть риск не узнать искомую пассажирку.

Переулками выбравшись на Сейнт-Огастинс-стрит, они выехали на Дрейтон-роуд, потом на Эйпшем-роуд, промчались мимо парка Ватерлоо, мимо Аппер Хеллесдона, затем свернули налево, на Булинброк-роуд, населенный сплошными двухэтажными кирпичными домами, совсем как ее родной район. Красно-кирпичная галерея протянулась и вдоль Чамберс-роуд, и когда Пэт решила, что все это закончится тем, что машина остановится у ее собственного дома, Шевроле взял и резко свернул во двор первого же отличного на вид дома. Одна его половина была коричневатой, вторая, за забором – бежевой. В коричневую половину и пришлось ей войти, когда водитель распахнул перед Пэт оказавшейся незапертой дверь. Внутри же он отбросил церемонии и первым стал подниматься по лестнице на второй этаж.

С улицы Пэт заметила, что на втором этаже с лицевой стороны дома было лишь одно окно, ближе к левой его половине, но когда они поднимались на лестнице, в комнате на втором этаже оказалось не так уж темно. Так они оказались в другой комнате, которая двумя окнами выходила в торец здания. Пэт сразу заметила профессора, который стоял ровно посередине между этими окнами.

– Рад что ты пришла, – сказал он, выходя ей навстречу. – Вы познакомились?

– Я думал, ты познакомишь нас, – ответил водитель.

– С удовольствием. – Маккалистер и впрямь выглядел счастливым. – Пэт, это Эндрю, Эндрю, это Пэт. Кстати, Пэт, с сегодняшнего дня можешь называть меня Стивом.

У Пэт вдруг разболелась голова: трещали виски, ныло в затылке.

– Вы, – она подняла глаза, – вы меня убьете?

– Боже мой, Пэт, – экспансивно взмахнул руками Маккалистер. – От этого если и умирают, то по большей части мужчины. Слабые мужчины, – он подмигнул Эндрю, – но ведь это не о нас, правда? Кстати, Эндрю разведен, так что можешь поразмыслить насчет его кандидатуры с видом на супружество.

– Моим мнением, как видно, никто не интересуется, – притворно возмутился лысый.

Маккалистер приложил ладонь к груди.

– Я надеюсь, – сказал он, – что уже через пару часов ты будешь на коленях просить у дамы руки и сердца. Ты ведь не обманешь наши ожидания, Пэт?

Он расстегивал ворот, давая понять, что не особо рассчитывает на ее ответ. Пэт же думала о другом.

О своей девственности.

* * *

– Господи, да она девочка! – воскликнул Эндрю.

– А я что говорил! – и Стивен Маккалистер горделиво выпятил голую грудь.

Мужчины разделись первыми, и Пэт не успела как следует оробеть. Она мяла их словно прорезиненные члены, которые, вырастая и крепчая, вдруг обнаружили почти полное сходство, словно Пэт подписалась на секс с близнецами. Стив первый применил силу: надавил ей на затылок, будто собирался утопить, и член прорвался между ее губами.

– Лапочка! – бормотал Эндрю.

Она сама поняла, что от нее требуется, и согнулась, стоя коленях. Теперь Стив закатывал глаза, а Пэт скользила по нему языком и ждала. Она не видела Эндрю, но знала, что он за спиной, и что вот-вот произойдет что-то важное. Неужели ради этой минуты она и прожила все свои неполные двадцать три года?

Пэт вскрикнула, вначале робко, словно не веря своим ощущениям. Боль не просто не отпускала, она становилась невыносимой, и она закричала, и тут же получила пощечину. Потом еще одну – по другой щеке, но на этом Маккалистер не успокоился. Спрыгнул с кровати, поменялся местами с Эндрю и вскоре от его толчков Пэт лишь тихо постанывала, тыкаясь носом в живот Эндрю.

– Все хорошо, – шепотом убеждал Эндрю.

– Все хорошо, – прошептала Пэт, расстягиваясь на родном домашнем диване.

Никогда еще ей так не хотелось домой, и никогда прежде она не чувствовала столько привязанности к человеку, которого ненавидела. Эндрю отвозил ее домой, и хотя Пэт знала, что в душе он провел не меньше времени, чем она сама, ей чудился запах спермы в машине, ее мутило и еще – разбирало любопытство. Ее изнасиловали, оставив в девственницах – должна ли была она считать это приглашением к более разнообразным свиданиям?

Она чувствовала себя одной большой болью и это была ее заработанная боль, и кто-то внутри Пэт говорил, что так или почти так бывает у всех. Женщина получает удовольствие от служения мужчине, даже если от этого испытывает мучения – разве не этому учила ее мама примером всей своей жизни?

В одном была уверена Пэт: ей было приятно снова увидеть дом Маккалистеров и представлять, как Ребекка проводит пикет в защиту сибирских тигров или норвежских морских котиков. Или как за семейным ужином возмущается варварством корейцев, поедающих собачье мясо, и как ее муж понимающе кивает головой, не переставая думать о другом. О том, что ничего лучше Пэт в его жизни не было.